— Все будет хорошо, тетка, — Микола начал успокаиваться, — баба моя горячая, но скоро отходит.
Он еще выпил, пытался говорить, но настроение уже у всех было испорчено, и разговор не клеился. Почувствовав это, Микола поблагодарил за угощение, забрал ружье, попрощался и пошел домой.
Юля не трогалась с места, сидела, облокотившись о стол и охватив руками голову, закрыла глаза, слушала, как звонко пищала в углу попавшая в паутину муха, как дышали на печи мать и сын, как больно и сильно, точно днем в лесу, приливала кровь к вискам. У нее защемило сердце, и покатились, потекли по щекам слезы.
Тихонько, чтобы не услышала и не увидела мать, Юля заплакала. Дала волю слезам, не сдерживала себя. Думала, что потом станет легче.
— Ну, не надо, — мать все же услышала ее плач, слезла с печи и стала рядом. — Поговорят и перестанут, еще никто не знает, что будет завтра или послезавтра. Как раз, может, все изменится…
— Спасибо, мама! — сказала Юля. — Добрая вы!
— Добрая, — тоже всхлипнула мать. — Я никогда, дитя мое, врагом тебе не была. Хорошо наша Манька с Сергеем живут, и я радуюсь, тебе трудно, и мне трудно. Гляжу на тебя и жалею, не раз думала: почему тебе так не везет?.. Такая молодая, пригожая, ладная, ты же самая видная в деревне…
— Что–нибудь и правда будет, мама, — Юля поднялась, вытерла полотенцем слезы и начала помогать матери убирать со стола, старалась больше не плакать, сдерживалась, но непослушные слезы текли и текли по щекам, туманили глаза.
Юля вскочила на рассвете, когда загудели провода и громко заговорило радио.
Она, босая, в ночной белой и длинной рубашке, подбежала к полке и выключила радио, чтобы оно не мешало спать матери и сыну. Хата за ночь выстыла, Юлю охватил холод, и она сжалась. Подумала: снова ложиться не стоит, надо начинать хозяйские дела.
— Полежи еще, я встану, — сказала с печи мать, сказала таким тоном, что слышно было: она давно уже не спала.
— Полежите вы, мама.
— Я уже отлежала бока на печи за свой век, — мать приподнялась, нащупала возле себя валенки, надела их и слезла с печи. — Это ведь молодому спать хочется, а старому нет. Но вот как ни топим, все равно холодно в хате, — сказала она, передернув плечами. — Видать, сгнила, струхлявела вся, совсем не держит тепла. Давно пора новую ставить. Я доживу и в этой, а о себе ты уже сама думай…
Юля выпила, налив из кастрюльки, вчерашнего холодного компота, оделась и вышла во двор. Громко стукнули настывшие двери, на крыльце Юлю пронизало холодом. Она на минуту закрыла глаза, замерла на месте, стараясь одолеть дрожь, боясь холода и привыкая к нему. После вчерашнего ныла спина, ломило поясницу, болели руки — здорово, конечно, устала, наработалась в лесу.