— Ну, какие-то следы в любом случае должны остаться, — уверенно заявил Дружинин. — Все-таки в эту эпоху секретные службы еще не достигли таких высот, как в наше время. Два возможных направления поисков я вижу уже сейчас. Одно — гостиницы, другое — театр. Этот Стрекало должен был где-то остановиться. И он должен был появиться в театре вечером 1 сентября — я в этом совершенно уверен.
— Да, согласен, — кивнул Углов. — Нам надо разделить все киевские гостиницы между собой и обойти их все. Хотя не факт, что «посланник императрицы» остановился в гостинице. У него в Киеве мог быть сообщник, и он мог жить у него. И в театре тоже надо побывать. Возможно, он с кем-то там общался. Но слишком много времени на эти поиски тратить не надо. Главный след ведет нас, конечно, на север, в Питер. Надо выехать туда завтра, в крайнем случае послезавтра.
— То есть ты считаешь, что там, в столице, сложился заговор против Столыпина? Там живут главные заговорщики?
— А где им жить, в Одессе, что ли? Там они, голубчики. Так что пошли в свой номер, будем постоялые дворы делить.
— Пошли, — согласился Дружинин. — А я, кроме гостиниц, готов взять на себя еще и театр. Только с одним условием: раз уж мы остаемся в Киеве на ближайшие сутки, я хочу сегодня вечером сходить на лекцию.
— На какую еще лекцию? — удивился Углов. — О новых типах телефонных трубок, что ли? Так ты сам можешь лекции читать по любой отрасли техники.
— И вовсе не о телефонах, — ответил Дружинин. — Ведь я тебе уже говорил. Я хочу сходить на лекцию Константина Бальмонта. Я о его выступлениях читал, еще в юности. Все сходятся на том, что это было нечто феерическое. И я себе не прощу, если буду здесь, рядом, и не увижу!
— Ладно, иди на свою феерическую лекцию, — усмехнулся Углов. — Она когда, вечером? Вот днем гостиницы обойдешь — ступай, слушай своего Бальмонта.
Всю оставшуюся часть дня Дружинин ходил по гостиницам. Подходил к портье, представлялся жандармским ротмистром и спрашивал насчет представительного блондина со шрамом — не проживал ли, дескать, такой. Если портье только сегодня заступил на дежурство, добивался, чтобы вызвали кого-то из прошлых смен, кто мог видеть и запомнить жильцов.
Легенда его сомнений нигде не вызвала, никто и не подумал спросить у «жандармского ротмистра» документы — как видно, было в облике Дружинина, в его манере себя держать нечто такое, что выдавало его принадлежность к «органам», как бы они ни назывались. Портье добросовестно морщили лбы, листали книги прибытия, подзывали и спрашивали слуг — однако никто не мог припомнить гостя с приметами, которые называл Дружинин. К семи вечера он завершил свой обход. Результат был нулевой — господин Стрекало ни в одной гостинице из имевшегося у капитана списка не проживал.