— По мне что-то ползает! — взвизгнула я. — Убери это, скорее! На спине!
Шариссар дернул мою сорочку, вытаскивая ее из-за пояса штанов, и задрал ее мне до плеч.
— Не вертись.
— Не могу! Мне щекотно! И противно! Что там? Это сороконожка? А-а-а, убери ее!
Горячие ладони снова легли мне на спину. Пальцы прошлись вдоль хребта, обрисовав каждую косточку.
— Что там, что? — я попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть. Шариссар молчал, лишь его руки гладили мою спину.
— Ты что делаешь? — нахмурилась я.
— Ищу… сороконожку.
— По-моему, ты меня просто трогаешь! — возмутилась я.
— Одно другому не мешает, — насмешливо протянул он и снова провел ладонью. А потом его рука скользнула мне на живот, и Шариссар уверенно прижал меня спиной к своей груди. Его губы коснулись моих волос на виске. — Там ничего нет, кошечка. Но я могу еще поискать. Более… тщательно.
— Отпусти меня немедленно! — возмутилась я.
— Как-то неубедительно, — усмехнулся он и вновь коснулся губами моих волос. Резко втянул воздух. — У тебя такая нежная кожа, Лея… И ты просто потрясающе пахнешь…
Его губы снова тронули мой висок, потом спустились ниже, на щеку.
— Отпусти…
— Я чувствую твой запах, Лея. Ты пахнешь желанием, это сводит меня с ума, — глухо прошептал он. — Ты не хочешь, чтобы я тебя отпускал. И я тоже этого не хочу…
Я втянула воздух, ощущая дрожь во всем теле. Никогда не чувствовала подобного, от его прикосновений я погружалась в сладкую негу, хотя сердце стучало, как сумасшедшее. Он отклонил мне голову и прижался губами к шее, скользя по коже. У меня вырвался стон, и Шариссар от этого звука напрягся, а его движения стали резче, жестче. Он целовал, лаская пальцами щеку, губы, трогая ключицы, спускаясь все ниже и прижимая меня к себе все крепче. Сильные пальцы прикоснулись к моей груди сквозь ткань сорочки, но и это вызвало во мне лишь новую волну желания. Я сама не понимала, чего хочу, голова стала пустой, а тело дрожало. Темный резко развернул меня к себе лицом и впился в губы. И у нас обоих это первое прикосновение вырвало глухой стон, языки встретились, замерли и начали жадно исследовать друг друга, скользить и трогать, пытаясь до конца распробовать чужой вкус. И мне нравилось то, что я чувствовала. Шариссар на вкус был как терпкое вино, которое я пробовала лишь раз. От него кружилась голова и подкашивались ноги. Сильные мужские руки обхватили мое лицо, словно из опасения, что я прерву поцелуй, но я и не собиралась этого делать. Я хотела почувствовать его везде, и кошка внутри меня довольно мурчала, принимая зверя, которого признала.