Толстые бревенчатые стены избушки не пропустили в комнату полуденную жару, хотя было и немного душновато. Стас приоткрыл оконную раму наискось, идущий с реки ветер раздул тюль словно расшитый розочками парус.
Пристроив трость у тумбочки, сыщик лег поверх покрывала и, включив телевизор, собрался посмотреть новостной канал, но быстро понял, что голос диктора мешает ему думать. Выключив «ящик», Стас положил руки под голову и поглядел в потолок, где сновали тени-розочки, подаренные тюлем. С улицы донеслось радостное тявканье Занозы, выскочившей из главного дома на лужайку. К гавканью собаки добавился голос Ани, девочка, вроде бы, пыталась отвлечь таксу от кротовой норы в углу двора. Там, надо сказать, фон Маргаритовна выкопала уже небольшой окоп…
Сыщик улыбнулся. Прислушиваясь к звукам, не заметил как задремал.
* * *
Проснулся Гущин уже в темноте. Бок, подставленный под речной ветерок, прилично подмерз. Станислав, поежившись, доскакал на одной ноге до окна и захлопнул застекленную раму, стараясь не прищемить занавеску.
Вернувшись к постели, собрался зажечь стоящую на тумбочке настольную лампу, но услышал, как за спиной раздался звук — кто-то бросил с улицы в окно небольшой камушек.
Стас замер. Звук не мог ему послышаться и, кажется, пробуждению предшествовало подобное цоканье камня о стекло.
«Кому-то я понадобился», — чуть удивленно подумал сыщик, подошел к окну и раздернул штору…
С улицы грянул выстрел! Стекло над головой сыщика пошло трещинами, на лицо начал вываливаться большой осколок…
Гущин стремительно присел: «Матерь Божья!! — рухнув под подоконник, перепугался сыщик. — Меня что… убивать пришли?!»
Стас, как уже говорилось, был типичным кабинетным работником. Задержание Идрисова оставило в его душе неизгладимый след и подарило несколько ночных кошмаров. Огнестрельного оружия следователь, признаться прямо, несколько побаивался, в полицейском тире не снимал наушников, так как грохот выстрелов его раздражал.
А тут… Ему выстрелили почти что в голову!
Стас перевернулся, встал на корточки и, чувствуя как под правым коленом хрустит стекло, подволакивая левую ногу, пополз к двери, неустанно поминая Божью матерь.
Когда Гущин уже добрался до прихожей и начал там подниматься на ноги, придерживаясь о косяк, с улицы раздались встревоженные голоса.
— Кто стрелял?! — кричал Львов. — Эй, уроды! Кто стрелял?!
Стас осторожно приоткрыл входную дверь, высунул нос на крыльцо и сипло каркнул:
— Я здесь… Это в меня стреляли. С реки!
Львов босиком побежал через лужайку. В легких шортах и футболке с масштабным логотипом «Мерседеса».