Он еле различим, этот задыхающийся крик:
— Товарищи!
Девушка бежит в переулок, осторожно выглядывает из-за угла. Лицо ее каменеет. Она закрывает глаза и чувствует, как бьется ее сердце.
Посреди улицы по булыжнику ползет красноармеец, волоча за собой мертвеющие ноги.
Лицо его серо и безжизненно. Он приподнимается на локтях и, закрыв глаза, вздыхает:
— Сюда, товарищи!
И голова его никнет на камни.
Девушка опускается на колени перед бойцом и бережно поднимает его голову.
— Что, товарищ?
Проходит одна, две, три минуты, прежде чем боец открывает глаза.
— Ты кто? — с трудом выдыхает он. Взгляд его туманен и далек. — Ты наша?
— Ну, конечно, — старается улыбнуться Аня. — Я не успела уехать.
Веки бойца дрожат и медленно опускаются.
— Подожди, — слабеющими губами шепчет он, — я сейчас…
И теряет сознание.
Девушка голубой косынкой обтирает его лицо.
— Они должны были вернуться, — точно в бреду шепчет боец. — Мы не имели права покинуть свой пост, пока они всё не вывезут. Но мост был взорван, и нашу охрану обстреляли. Они так и не вывезли всё. Остался один я. Теперь там немцы.
Раненый вновь поднимается на локтях. Из его груди вырывается какой-то горячечный крик.
— Бензин! — кричит он. — Бензин!
Девушка поддерживает его голову.
— Слышишь, как гудят их самолеты? — тихо спрашивает он.
Но это только кажется. Прозрачна утренняя тишина. В городе двое, и один из них умирает.
— Так что же с бензином? — спрашивает девушка. — Что с бензином? — кричит она, с надеждой всматриваясь в лицо раненого. — Ну?
— Возьми гранаты. Умеешь?
Она кивает головой.
— Взорви все, товарищ! Там… у станции… бензосклад…
Руки бойца слабеют. Он падает щекой на камни, и вспотевшее лицо его принимает цвет мостовой.
— Я не смогу бросить тебя, — говорит девушка. — Как же я брошу тебя? Ты умираешь. Тебя надо перевязать.
Боец молчит.
— Я никуда не пойду! — кричит, задыхаясь, девушка. — Я не могу бросить тебя!
Боец делает последнее усилие. Он открывает глаза и долгим-долгим взглядом смотрит на девушку. Он находит в себе силы даже улыбнуться ей.
— Ты думаешь, я помру? — улыбается он своими серыми глазами. — Нет!
— Я не могу оставить тебя. Мне жалко тебя, — шепчет девушка, и слезы застилают ей глаза. — Как же я смогу оставить тебя?
Боец хмурится.
— Можешь, — отчужденно говорит он. — Надо. Иди!
И, проводив ее взглядом, он вынимает левой рукой пистолет и, не торопясь, спускает его с предохранителя.
— Теперь она уже далеко, — шепчет он и, закусив дуло, нажимает гашетку.
Она слышала выстрел и поняла, что теперь уже незачем идти обратно. Пять высоких колонн зеленело за насыпью. Они были замаскированы. Высокие ели были нарисованы на колоннах с бензином.