«А-а, лиходейка ты погана!.. Девятко, Кривяк, бей гадючек!»
С этого мига намерения разгульной шатии-братии круто изменились: теперь они хотели просто растерзать непокорных подруг…
Удар о воду оглушил Дарёну на несколько мгновений, которые могли стать роковыми, если бы не какой-то внутренний толчок-вспышка… Благодаря ему Дарёна выскочила на поверхность, как пробка, не успев хлебнуть холодной осенней воды. Может быть, её столкнули с моста, а может, она упала и сама — всё завертелось и спуталось в кошмарном ледяном водовороте… Ножевые раны были изнуряющими, хоть и не смертельными: все удары пришлись по большей части в руки и ноги, и лишь один оцарапал ей бок. Немало крови смешалось с мутной водой Грязицы, прежде чем девушка выползла на берег. С головы до ног мокрая, она сжалась в комочек, дрожа от холода…
Сил осталось очень мало. Их едва хватило, чтобы оторвать несколько полос от подола рубашки — на повязки. Порез на боку Дарёна так и не смогла перевязать. Брошенную или забытую кем-то котомку с горбушкой хлеба и подгнившими яблоками она подобрала в кустах на выходе из города. Цветанка? Дарёна была уверена, что подруга мертва: под головой светловолосой певицы натекла огромная лужа крови, в блестящей поверхности которой отражался бледный лик неба…
В не просыхающей одежде Дарёна дрожала от мучительных приступов озноба, охватывавших её тело тошнотворными сполохами безумия. За всю дорогу она через силу сжевала только одно яблоко, лишь чтобы поддержать силы; привкус гнили всё ещё стоял во рту. Попав под дождь, она с жадностью ловила пересохшими губами капли воды из лиственных чашечек. Она всё простила Цветанке… Увы, слишком поздно. В душе билась серокрылая тоска.
…Бурнус пропитался ночной сыростью и сковывал девушку, как ледяной кокон, но это хотя бы немного уменьшало боль. Цветанка осталась там, на мосту через Грязицу, а тёмная вода унесла обломки их кормилицы — домры. Денег — ни гроша: кошелёк отняли. Нет, не подняться ей: слишком крепко держала сырая земля, слишком много сил утекло безвозвратно. Холод обнимал со всех сторон заботливее и надёжнее, чем возлюбленный. Всё, что Дарёне оставалось — это закрыть глаза и растаять в блаженном беспамятстве…
…Из которого она медленно и мучительно всплыла, ощутив щекой что-то нежно щекочущее, пушистое и тёплое. Ещё не открыв глаз, Дарёна поняла, что какой-то зверь обнюхивал её лицо: наверно, его привлёк запах крови. «Ну, вот и всё, — проплыла в голове отстранённая, по-неземному спокойная и почти равнодушная мысль. — Лишь бы сразу хватал за горло, чтобы быстрее…»