– А ты не думал, – начала она, замолчала и прикусила нижнюю губу. Гэвин
заметил это и в ответ облизнул свои губы. – Ты не думал, что Дом что-то сделал
с…
Кровь Гэвина превратилась в лед, он подался вперед и приложил пальцы к
губам Дэлайлы, чтобы она замолчала.
– Молчи, – прошептал он, взглядом блуждая по комнате. Сама мысль, что
Дом сделал что-то плохое, заставила все внутри сжаться. Он только представил, что Дом мог бы услышать их разговор об этом, и ему тут же стало не по себе.
Ему только что послышалось шарканье? Скольжение? Та часть Гэвина, что
за последние двадцать четыре часа стала параноиком, была уверена: что-то
двигалось – вытянулось или развернулось – под его ногами. Ковер накрывал
алюминий, алюминий стоял на цементе, а цемент – на земле, в которой были
камни и жуки, корни деревьев. Он замер и встретился взглядом с испуганной
Дэлайлой.
– Что такое? – пробормотала она из-под его пальцев, но он смог лишь
покачать головой. Пот скатывался по шее на спину, Гэвин закрыл глаза, досчитал до десяти, встал и подошел к двери, открыв ее, чтобы посмотреть на
ряды деревьев, что обрамляли дорожку к улице Малберри.
Где жили соседи.
Закрывая дверь, он сказал:
– Это она бросила меня, Дэлайла. Она бросила, а Дом – нет. Больше я
ничего не знаю.
У стен были уши. У неба – глаза. И Гэвин задумался, были ли где-нибудь
ответы на вопросы, которые он не решался задать, и где вообще их стоило
искать.
***
Гэвин подозревал, что сходит с ума. Разве можно в один день чувствовать
себя защищенным, а в другой – настолько встревоженным? Дом не изменился, а
вот он – да. Он стал подозрительным и недоверчивым, и когда скрывался за
поворотом от дома, то чувствовал укол вины. Дом защищал его от зимних бурь
и одиноких дней. Кормил его и одевал, был всем, что ему было нужно. До
появления Дэлайлы.
Он задумался, проходили ли через это все родители и дети. Трудности
взросления, – так он назвал это. И так оно и было. Чего бы ни хотел Дом, Гэвин
уже не был мальчиком, поглощенным моделированием самолетиков и
коробочками Лего. Многое изменилось, и они оба должны к этому привыкнуть.
Ворота со скрипом открылись, и воздух вокруг него потеплел. Лозы
цеплялись за его футболку, когда он проходил мимо них. Дверь открылась, как
только он направился к ней. Из трубы появился черный дымок, закручиваясь в
спираль. Чем ближе он подходил к Дому, тем плотнее были облака. Это
напомнило ему поведение собаки, которая услышала, как ключи хозяина
звякнули в замке, и он мог почти представить, как из черного хода
высовывается хвост и бешено виляет.
Он поднялся на крыльцо, а оттуда – в дом, где пахло испеченным печеньем.