Витраж в петербургском университете считался одним из самых прекрасных. Раньше Лавра как-то не придавала ему особого значения. Красиво, да и только. Теперь же любимым времяпрепровождением в университете у неё было наслаждаться композицией из мелких разноцветных стёклышек. Причём в зависимости от погоды и времени суток витраж каждый раз выглядел уникально. Это и привлекало в нём больше всего.
Девушка даже пропускала занятия, засмотревшись на него. Более того, на прошлой неделе она простояла так два часа, совершенно забыв о том, что шла на заседание кафедры. Когда преподаватели и аспиранты возвращались по коридору, они крайне удивились, застав Гербер за этим странным занятием. Если бы они только могли знать, как хорошо становилось ей в эти минуты. Такое невозможно было сравнить ни с чем. Разом пропадали в никуда все проблемы. Не было ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Не надо было никуда идти и что-либо делать. Никаких обязанностей, вообще ничего. Лавра словно становилась одной из статуй, которые можно было повстречать в коридорах университета. По крайней мере, ей хотелось стать каменным изваянием и молча наблюдать за суетливыми смертными. Они бы даже не замечали её присутствия, ходили бы взад-вперёд, делились секретами, думая, что их никто больше не слышит.
Но и сегодня Лавре не дали сосредоточиться. Она успела полюбоваться витражом каких-то десять минут, когда её позвал из соседнего коридора густой мужской бас.
--Гербер, где отчёт о научной работе?!-- потребовал здоровенный дяденька с торчащими во все стороны седыми волосами.
Это был профессор Дудонтов, новый научный руководитель Лавры. В отличие от прежнего, Ивана Пантелеевича Коливина, погибшего в ноябре в пещерах Дорта, этот отличался самым завидным образом. Он постоянно контролировал свою странную аспирантку, заставлял читать монографии известных историков, устраивал всевозможные спецкурсы по истории Древней Руси, давал письменные задания и каждый день спрашивал, на какой стадии находится работа над диссертацией. Впрочем, как и всегда, Лавра не могла его ничем порадовать. Про диссертацию она думала мало, к сдаче кандидатских экзаменов нисколько не готовилась, а на спецкурсы вообще не ходила. Словом, для профессора Дудонтова аспирантка Гербер была самой худшей ученицей, с которой ему довелось связаться на свою голову.
--О, Леонид Афанасьевич, добрый день,-- улыбнулась Лавра, заметив научного руководителя. Она знала, что её блаженное выражение лица сразу выводит его из себя.
--Какое оно в чёрту доброе!-- вскричал Дудонтов.-- Я спрашиваю, где Ваш отчёт?!