Кстати, он в последнее время частенько молился перед табличками с посмертными именами предков. Это был очень древний китайский культ, спокойно существовавший, как Яна читала, даже в её современности. Культ предков, родившийся в поистине незапамятные времена, пережил соседство с буддизмом, даосизмом, исламом, христианством, коммунистической идеологией, пройдя сквозь тысячелетия почти в неизменном виде. О чём мог просить пращуров практичный кузнец? Несколько слов, которые Яне удалось разобрать, пролили свет.
Юншань просил предков послать ему сына от любимой женщины. От неё.
Сказать честно? Она молила Бога о том же. О сыне от любимого.
– Господин сотник хочет выслушать тебя, – проговорил Юншань, глядя куда-то в сторону. – Я пригласил его на ужин после твоего экзамена.
– На ужин? – удивилась Яна. – То есть он хочет сперва послушать…
– Да. Он опасается, что твоя излишняя откровенность на официальном дознании повредит нам всем. Что хорошо для западных народов, не всегда хорошо для нас, и наоборот, это я и сам вижу. К примеру, твоя история с местью родственнику, убившему твоих почтенных родителей… Сотник – не хань, а тоба, он тебя поймёт. У них схожие обычаи, за убийство отца и матери положено мстить. Я сам считаю, что ты поступила верно: даже если в твоей стране попран закон, негодяй не должен уйти от наказания. Но в глазах закона империи ты будешь убийцей. Отмщение – привилегия государства. Потому это не должно покинуть стены нашего дома. Пусть сотник сам решит, что тебе говорить перед всеми, а о чём стоит умолчать.
– Разумно, – согласилась Яна. – Мне стоило сообразить это раньше.
– Сядь поближе.
Дети уже десятые сны видели, а они, засидевшись за вечерним чаем, всё так же соблюдали установления, не допускавшие не то что объятий – даже просто взяться за руки было неприлично. Но что-то, видно, сдвинулось в их отношениях. Как говорила бабушка Яны, супруги – как два камня с острыми краями, положенные в мешок. Либо стешут острия друг о друга и притрутся, либо прорвут мешок и раскатятся в разные стороны. Судя по всему, процесс «стёсывания острых граней» шёл полным ходом… Она передвинула подушку, на которой обычно сидела, поджав ноги по-персидски – сидеть по-китайски на пятках так и не смогла, – и устроилась поближе к мужу. И их пальцы тут же переплелись – сильные пальцы, привыкшие держать кузнечный молот.
– Это просто… чудо, любимый, – прошептала Яна, уткнувшись ему в плечо. – Чудо, что мы вообще встретились.
«Особенно если учесть, что между нами больше тысячи трёхсот лет, про тысячи километров вообще молчу…»