Конечно, герцог слегка бесился от того, что леди Ведьма не соизволила поделиться идеями с ним. Однако прогулявшись по следам черного бога и узрев его воочию, был готов простить все совершенное и авансом лишь замышляемое, если Элии удастся укротить монстра. Как драться с тем, кто способен употребить твою душу в пищу на расстоянии и неуязвим для оружия, Элегор не представлял, хотя и готов был попытаться, коль у принцессы ничего не выйдет.
Пожиратель Душ подошел к богине и довольно промолвил:
— Спасибо, девочка.
Едва сдерживаемое нетерпеливое ожидание сквозило во внешней небрежности его повадки. Но ни игривости, ни явственного сексуального подтекста не прослеживалось. Чего бы ни ожидал бог, его предвкушение выходило за рамки постижимых наблюдателями чувств. И как бы ни воздействовала на него сила Богини Любви, вероятно, она оказывала влияние иное, нежели на обычных мужчин, имевших дело с даром принцессы. Его влекла не женская прелесть, но то, что могла сотворить Элия с душой.
Бог расстегнул застежку плаща, бросил его на камень крыши, испещренный подтеками ядовитых осадков, и лег, раскинувшись так привольно, будто возлежал на роскошной постели под балдахином. Пожиратель Душ приглашающее улыбнулся Элии. Та молча опустилась подле него на колени, коснулась пальцами плеча, устанавливая тактильный контакт. Лицо Элии закаменело маской легкой улыбки, тронувшей лишь губы и не отразившейся в мертвом серебре глаз.
— Давай, — с придыханием, словно истомился от невыносимо долгого ожидания, попросил мужчина.
Мощной волной взметнулась сила богини. Поначалу она была лишь корабликом на волнах океана могущества Пожирателя Душ, способного запросто переломить и потопить хрупкий челн. Вот только черный бог стремился совершенно к другому. Его титаническая мощь мягко прогнулась, уступая силе богине, а та, чуя слабину, все крепла. Так легкий поначалу ветерок, набирая силу, обращается в ураган, готовый смести все на своем пути. Хищная и в то же время великолепная в своей полноте сила Богини Любви накрыла душу и силу Пожирателя Душ, оборачиваясь вокруг плотным коконом.
В этот раз было совсем по-другому, не так, как когда-то с Джеем, чью душу Элия бережно нежила в заманчивых и опасных объятиях. Песнь ее соблазна, песнь последнего искушения властно влекла Пожирателя, и он отдавался ей, как долгожданной мечте, мечте о безграничном наслаждении и абсолютном покое. Когда нити силы богини, той стороны ее сути, что проистекали из темного наследства, коснулись оболочки души Пожирателя Душ, он запрокинул голову, впился пальцами в ткань плаща и простонал: