Мир, в котором находится Рейхард был таким же как наш, пока одиннадцать незнакомцев не встретились вместе, открыв в себе невиданные возможности в волшебстве. Войной или миром, но они захватили власть, избрав королем сильнейшего, а остальных назначив князьями. Так все и жили, пока обычные люди не нашли в себе похожие способности. Изначально они были слабее, чем у благородных семей, но в дальнейшем разрыв все уменьшался, пока не стал едва заметен. Через пару сотен лет уже почти забыли, кто такие князья на самом деле. Учредили титулы баронов и графов для оборотней и вампиров, которые основали династии. Это усреднение и стало одной из причин восстания против королевы Селены.
Дальше летопись пестрила скучными датами войн, коронаций, договоров и заканчивалась где-то на моем теоретическом дедушке. Почему на этом она прекратилась, нигде указывалось, так что мне оставалось грешить только на нездоровье летописца.
Следом за ней лежали разрозненные листки бумаги, которые оказывались то черновиками приказов и распоряжений, то просто выдранным откуда-то текстом. Самым интересным здесь были обрывки из книги «посещений» дворца, которую вела охрана, и тонкая тетрадка в клеточку.
Из отрывков я поняла, что Мирослав часто заходил в гости к королевской семье. Цель визитов, почти постоянно — «по личным делам к принцессе Селене». Странно, но, похоже, они были близкими друзьями, но я бы никогда не догадалась с его слов. Когда она стала королевой, посещения сократились, хотя, может, мне в руки попался такой период. Но он по-прежнему заглядывал к ней, а иногда и к ее мужу. К принцу и принцессам особо никто не заходил, так что визиты Мирослава в королевскую юность казались тем более странными. Альбины в списках не значилось.
Эдик дежурно заходил раз в два месяца. Если он не появлялся, то на полях стояла пометка: вызвать ректора Знаменова. В ту пору академия находилась полностью под его крылом, он и бегал отчитываться начальству. Мирослав, как я поняла, занимался какими угодно делами, но нисколько не связанными с нашим миром.
Пока я перебирала листки, я все время смотрела на отложенную в сторону тетрадь. Обложка пустовала, но я примерно представляла себе, что это такое. И боялась открывать. Наверное, потому что это единственная вещь, которая не была здесь сухой отчетностью. Как она сюда попала, я могла только гадать, но из нее я явно должна узнать намного больше, чем из всех этих документов.
Переборов свои сомнения, я осторожно взяла ее в руки, убедившись краем глаза, что Игорь не выдержал и уснул. Я не хотела, чтобы о моей находке кто-то знал. Документы в этой стопке никто не перебирал, просто их принесли мне. Наверное, только теперь я поняла, почему они так спокойно назначили меня профессором факультета. Они — практики, сами не слишком обращали внимание на макулатуру, разве что Анжела любила заниматься письменным творчеством и еще пара человек. Хотя большинство докладных имело вид «он напакостил — примите меры».