С ее помощью доктор наложил повязки на ожоги сиделки. Маленькое дрожащее создание, поспешно раздетое, было уложено в постель, ее лицо, голова и руки были смазаны мазью и забинтованы. Только когда появилась другая сиделка, вызванная по телефону, и пострадавшей было дано усыпляющее лекарство, Вин почувствовала сильную боль в своих собственных пальцах.
— Правда, я тоже немножко обожглась! — воскликнула она, когда доктор предложил ей показать свои руки. — Но это пустяки. Я могу теперь вернуться за прилавок.
— Да, вы можете итти, — ответил Марло. — Впрочем, только после того, как подправлю ваши руки. Что касается сиделки, то с нею ничего плохого не будет. Могу поручиться, что благодаря вам, она не будет обезображена.
— Благодаря мне?
— Да, именно так. Вы, пожалуй, не сознаете, что, вероятно, спасли ей жизнь.
— Нет, не думаю, чтобы я это сознавала. — И Вин вдруг почувствовала, что готова разрыдаться, но вспомнила пароход «Монарх» (как вспоминала всегда, когда бывала недалека от слез), и удержалась от рыданий.
— Ну, ну, не волнуйтесь. Вот, выпейте-ка это, чтобы успокоить нервы, если вы чувствуете себя слабой, и бегите скорей. Там, внизу, все обойдется, весть о случившемся должна была уже дойти до вашего отделения, и там будут знать, почему вы задержались.
Вин «побежала» и убедилась в верности предсказания доктора.
— Вы отличились, как я слышал, — сказал ей заведующий отделом мистер Уэллби. — Покажите-ка ваши руки. Надеюсь, они не помешают вам работать.
— Нет, конечно, я чувствую себя не хуже, чем всегда, благодарю вас.
Доктор Марло намазал пальцы Вин какой-то мазью, которую он назвал «новой кожей»; ведь, не годится продавщице вызывать неприятное ощущение у покупателей, обслуживая их с перевязанными руками. Эта мазь представляла собой нечто вроде прозрачного лака, и благодаря ей ногти ее блестели не меньше, чем у самых кокетливых девушек, тратящих все свое свободное время на их полировку и отделку. Но краснота все же проглядывала сквозь нее, точно ее руки были покрыты ранками. Она заметила, что на них уставилась дама, которая просила ее примерить ей белую кружевную вечернюю накидку.
— Что это с вашими руками? — резко спросила она.
— Я немножко обожгла их утром кипятком, — объявила Вин.
— Ах, приятно слышать, что это не от болезни.
Девушка слегка покраснела и посмотрела на свои красные пальцы, вызвавшие неудовольствие. Повернувшись вполоборота, чтобы развернуть накидку, она неожиданно увидела перед собою Питера Рольса.
Она застыла на месте и дыхание ее остановилось. У нее совсем помутилось сознание и мелькнула мысль, что это ей показалось, что никого тут нет.