Я посмотрела ему прямо в глаза и дернула подбородком, надменно кивая головой. «Все так и есть. Я притворялась. Поцелуи были притворством». Мне казалось правильным дать ему понять это, лишить его удовлетворения считать, будто я что-то к нему испытывала. Особенно если это станет последним поступком в моей жизни.
Вот только эффект портили полные слез глаза. Я попыталась отвернуться, пока он не успел заметить, ненавидя себя за эту демонстрацию слабости, за то, что не могла решить, плачу ли я от страха или от того, что слова Джуда потревожили открытую рану. Прошлая ночь под корнями не была притворством. Я целовалась с ним, потому что хотела. Потому что верила ему. И его предательство, открытие, кто он на самом деле, разрывали мне сердце.
– Ты и сейчас плачешь? Да ты еще лучшая актриса, чем я думал, – горько фыркнул Джуд. – Плачь, сколько влезет, – я не отпущу тебя, Бритт. Не сейчас, после таких долгих поисков. Не отпущу, пока не вернешь мне украденное. Ну, говори: где все? – потребовал он, грубо встряхивая меня. – Где медальон и дневник?
Я выразительно покачала головой, тяжело сопя, пристально глядя на него, пытаясь передать сообщение. Никогда в жизни я не испытывала такого желания яростно выругаться; водоворот самых грязных оскорблений кружился в голове, и мне до жути хотелось выплюнуть их все в ненавистную физиономию.
– Где они? – снова зарычал он, еще плотнее вдавливая меня в матрас.
Я закрыла глаза, решив, что пришел мой конец. Одной рукой Джуд зажимал мне рот, другую завел за голову. Всего один резкий рывок – и он свернет мне шею. Дыхание перешло в короткие резкие всхлипы. Я понимала, что молиться надо было раньше, но меня охватило отчаяние. «Боже, утешь папу и Иэна, когда меня не станет. И, если это конец, пожалуйста, пусть Джуд сделает все быстро, не растягивая агонию».
Когда ничего не произошло, я осмелилась открыть глаза. Джуд по-прежнему нависал надо мною, но ярость, ранее искажавшая его лицо, потухла. Он помотал головой, разъедаемый усталостью и отвращением к самому себе. Выпустив меня, потер руками налитые кровью глаза. Плечи парня опустились, все его тело задрожало, и он бесшумно расплакался.
Джуд не убил меня. Я была жива.
Я лежала на кровати рядом с ним, не в силах пошевелиться, и тоже молча сотрясалась от рыданий.
– Это ты убил ее? – спросила я.
– Ты так думаешь?
– У тебя ее вещи.
В его словах послышалась горечь:
– И, значит, я убил ее? Скажи, было легко прийти к такому выводу, признать меня маньяком, или ты все-таки немного сомневалась? Учитывая, что было между нами прошлой ночью, надеюсь, ты потратила хоть пару минут на то, чтобы взвесить все «за» и «против».