уже в кабине стрелка пристроился. Улыбается. Матвеев растерянно смотрит на меня, ждет, что я скажу.
— Оставайся! — бросаю ему на ходу. — Пусть разок слетает инженер...
Взлетели восьмеркой. Направление — Кенигсберг. Сопровождение — шесть быстрокрылых «яков».
Представляю, как интересно Клубову созерцать проплывающие внизу чужие рощи, реки, озера, дома с
островерхими черепичными крышами и расчерченные на маленькие прямоугольники поля.
Уже видна линия фронта. Скоро откроют огонь вражеские зенитки.
— Как устроился, «отец»? — спрашиваю Клубова по СПУ.
— С комфортом! — отвечает он.
— Настроение?
— Превосходное!
Но тут замечаю, как из-под капота выбивается вода. Что делать? Делюсь своими опасениями с «отцом».
Клубов высовывает голову в приоткрытый колпак и глядит вперед: тонкие струйки тянутся по фюзеляжу.
— Пойдем дальше! — отвечает Иван Кондратьевич. — Видимо, при заправке переполнили бак водой.
Это не беда!
Потом Клубов рассказал мне, что его при виде тех струек воды охватила досада. Обидно стало: с таким
трудом удалось полететь, и то получается не как у людей. [193] «Доверился механику, не проверил — и
сам вот за это расплачиваюсь!» — корил себя Иван Кондратьевич. Тем временем я уже связался со
станцией наведения, получил разрешение «работать». Вдруг слышу зуммер. Переключил СПУ на
Клубова.
— Надо возвращаться! — говорит он.
— Нет, этого я теперь не сделаю, дорогой Иван Кондратьевич! Только вперед!..
А под нами уже поле боя. Идет жестокое сражение. В кабину пробивается горьковатый смрад.
Фашистские форты выплескивают лавины огня навстречу наступающим.
Станция наведения дает ориентиры. Сверяюсь по карте, смотрю на часы. Пора! Восьмерка
перестраивается в «круг». Перевожу машину в пикирование — начинается «обработка» артиллерийских
позиций противника. Небо вокруг самолетов запестрело темными шапками разрывов. Снизившись, вижу
задранные вверх стволы пушек. Впечатление такое, что все они целятся в нас. Дал по ним длинную
пулеметную очередь, выпустил два реактивных снаряда. Стволы тут же скрылись в клубах дыма.
Очередной маневр — и еще один удар. Глянул на приборную доску — температура воды в норме.
«Порядок!» — отмечаю про себя. Посмотрел на ведомых — держатся хорошо. Особенно радуют Молозев
и Васильев.
Боевой разворот, набор высоты. И вдруг машина «клюнула» носом.
— Неужели подбили?
Переключаю СПУ, спрашиваю Клубова:
— «Отец», что с машиной?
— Пробит насквозь фюзеляж — ближе к хвосту. Я цел...
Завожу группу на вторую атаку. Пикирую... Стремительно набегает земля. Беру штурвал на себя — не
поддается. Еще рывок — тщетно. А внизу блещут сполохи — это вражеская артиллерия продолжает