потом — на фронт!
Уральск...
На заснеженном строевом плацу выстроился личный состав школы. Ветер колышет шелковое полотнище
развернутого Знамени. Начальник школы генерал Кравцов отечески напутствует нас.
Принимай, Отчизна родная, боевое пополнение!..
А затем...
Широко раскинув плоскости, застыл огромный ТБ-3. Его крылья, гофрированный фюзеляж покрыты
мелкой чешуйкой изморози. Басовито загудели двигатели, и над ними поднялось и отпрянуло вдаль
облако снежной пыли.
— Ну и морозец! — говорит Игорь Калитин. — По календарю март, весне пора прийти. А тут, как у нас в
Подмосковье в январе...
Белесые брови Игоря совсем кажутся седыми. Голубые глаза его сияют. Крепкий, коренастый, он шагает
немного вразвалочку. Всегда веселый, сегодня Игорь особенно много шутит. Еще бы! Вчерашние
курсанты, а ныне командиры-летчики, мы идем навстречу своему будущему. Догадываемся: вот этот ТБ-3
и понесет нас в манящую фронтовую даль, где идет война.
Скрипит под новыми сапогами снег — белый-белый, с голубым отливом. Воздух с синевой. Дым над
трубами не колыхнется, поднимается прямо ввысь.
Идем по двое. Вспоминаю, как вчера забилось сердце, когда старший лейтенант Смильский велел выйти
из строя Игорю Калитину, а на меня и не взглянул. Затем он пересчитал отобранных ребят, и наши
взгляды встретились. Видимо, Смильский прочитал в моих глазах все, что я хотел в эту минуту сказать...
После меня он отобрал еще двоих и заключил:
— Всё! Больше никого пока что взять не могу!..
Счастливое настроение Игоря передалось всем нам. Да и не удивительно. Ведь за последнее время в
нашей жизни произошло столько событий: произведены в офицеры, [5] получили новое, с иголочки, обмундирование, назначены в боевой полк и направляемся на фронт.
Идем, шагаем в свое завтра. Как сложатся наши судьбы? Что будет через год? Нет, через месяц, два?..
И вот я уже сижу между двух нервюр левого крыла ТБ-3. Оглушительно рокочут двигатели. Говорить
что-либо друг другу бесполезно. Взглянуть вниз тоже нельзя. И от этого кажется, что время тянется
бесконечно долго. Но вот наконец-то чувствуем, что машина начинает снижаться. Самолет как бы
зависает, делает один круг, второй... Толчок. Пробежка. Машина разворачивается и рулит на стоянку.
Последний раз взревели зычным вздохом двигатели и сразу умолкли. Но в ушах еще стоит гул.
— Вылазь, братцы! Прибыли! — несется чей-то голос с «пассажирских мест» правого крыла.
Мы — на фронтовом аэродроме! По-весеннему светит мартовское солнце, слепит глаза. Один за другим
соскакиваем на землю. Кругом проталины. В некоторых местах зеленеют первые чубчики травы.