на поле боя, будете докладывать на командный пункт генералу Хрюкину. Сообщайте все до мелочей.
Ясно?
— Так точно!
— Вот и хорошо! Идите, готовьтесь к вылету.
От командира мы вышли вдвоем с Кривошлыком.
— Кто со мной пойдет? — спросил я комэска.
— Охтин.
Я удивился. Охтину предстояло выполнить всего лишь третий боевой вылет, а задание сложное. Но
приказ есть приказ.
Вскоре младший лейтенант Охтин был у меня. Я разъяснил ему до тонкостей боевую задачу, ее
особенности, напомнил, какие маневры надо будет выполнять.
— Не беспокойтесь, товарищ командир. Я не подведу! — отвечал Охтин.
— По самолетам! — скомандовал я. — Вылет — по вашей готовности!
Малюк уже был в своей кабине. Механик доложил о готовности штурмовика к вылету. Я быстро надел
«доспехи» летчика и занял место в самолете.
Машина Охтина — напротив, метрах в тридцати. [102]
Мне видно, как под правым крылом штурмовика еще суетятся авиаспециалисты. Даже старший инженер
там — узнал Клубова издали.
Подзываю Мотовилова:
— Сбегайте, разузнайте, в чем там дело!
Летчикам хорошо известно, как томительно сидеть в кабине и ждать, когда же, наконец, будет устранена
неисправность.
Вернулся Мотовилов:
— Правая пушка неисправна.
«Начинается!» — с досадой подумал я. И, чтобы скоротать время, переключил СПУ на воздушного
стрелка.
— Как твои дела, тезка?
— Все в порядке, командир! Я готов! — бодро ответил Малюк.
Все чаще поглядываю на часы: начинаю уже нервничать. Завел мотор, прогрел его. А у второго самолета
все еще продолжается какая-то возня.
«Не пойти ли мне одному? — возникло вдруг желание. — Генерал ждет разведданные, а тут попусту
тратится время!»...
И я решился — взлетел. Иду по кругу над аэродромом — вижу, взлетает «горбатый»! Выждав, когда он
убрал шасси, я нажал кнопку передатчика.
— Охтин, Охтин! Ты?
Передатчика у ведомого нет, все команды идут ему на прием, и Охтин должен ответить мне условным
знаком. Он! Качнул самолет с крыла на крыло.
— Пристраивайся! — приказываю ему и беру курс. Над нами — сплошная облачность. Высота полета —
четыреста метров. С каждой минутой видимость ухудшается, облачность «прижимает» нас к земле. Я не
на шутку обеспокоен: справится ли молодой летчик?
У переднего края пришлось снизиться до пятидесяти метров. Только пересекли линию фронта —
заговорили зенитки. Впиваюсь взглядом в землю, «читаю» местность. Мне даже кажется, что слышу
раскатистое «ура» идущей в атаку пехоты.
Впереди появились закамуфлированные коробки. Насчитал их семь. Семь «тигров». У дульных срезов
орудий — языки пламени. «Ведут огонь!» — отмечаю про себя. Оглянулся: пехота залегла. «А что, если