Другое ранение дед получил в Крыму при взятии Сапун-горы. Об этом он старался не рассказывать. Однажды по пьянке обмолвился, что на Сиваше знакомые сапёры нашли бочку вина и в бой многие пошли с жуткого похмелья. А в третий раз он попал в госпиталь во Львове уже после победы. В Западной Украине прислужники гитлеровцев бандеровцы оказывали сопротивление и после капитуляции Германии.
Перед выпиской из госпиталя он сфотографировался. На обратной стороне карточки написал корявым почерком с многочисленными орфографическими ошибками: «На память любимому сыну Славику от папы Якова. Дорогой сын, сообщаю тебе, что я жив, здоров. Жди. Скоро приду домой. Всегда твой папа Яков. 15/IX 1945».
В поезде от Москвы до Омска встретились два родных брата-фронтовика. Старший сержант, пехотинец Семён Козак и старшина, командир орудия, артиллерист Яков Козак. Вместе и вернулись в родительский дом. Третий брат, самый младший, Тимофей, работавший учителем до войны, в 1941 году закончил курсы политруков в Томске, да так и сгинул на полях сражений. Даже место его захоронения родные, как ни старались, не смогли установить.
Маленькому Святославу шёл пятый год, когда он впервые увидел своего отца. Мальчик вначале боялся идти к незнакомому дяде, но тот достал из вещмешка бутылку мёда и угостил невообразимо вкусным лакомством, пацан оттаял и пошёл к отцу на руки. Вскоре Славик в этом красивом статном фронтовике уже души не чаял. Даже позволил ему обрить себя наголо. И вместо жиденьких волосёнок у него начали расти густые волнистые волосы, такие же, как у отца.
После войны Яков с семьёй переезжает в районный центр, старинный сибирский город Тару. Устраивается на работу в педагогическое училище завхозом, покупает дом. И тёщу — бабу Катю — перевозит к себе из Тутаева. В декабре 1946 года моя бабушка рожает двойню — девочек Раю и Сашу.
Дед очень любил детей. Младшие сестрёнки загодя занимали место у окна и ждали отца с работы. Он обязательно приносил им какие-нибудь гостинцы, а потом усаживал каждую себе на плечо, делал круг возле дома и заходил в калитку. Девчонки млели от счастья. А на велосипеде он умудрялся возить всех троих. Рая и Саша — впереди на раме, а Слава — сзади, на багажнике. Когда получал зарплату, то выдавал по 25 рублей (2,5 рубля после деноминации шестидесятых годов) бабе Кате и сыну, а мелким — Рае и Саше — по червонцу.
Муж тёти Раи дядя Рустэм говорил: «Дед Яков пять лет воевал, а потом тридцать лет победу праздновал». Действительно, дед любил выпить и погулять. В училище было своё подсобное хозяйство на отдалённой заимке — вотчина деда. Ему выделили коня по кличке Милый и бричку. На ней-то и наезжал Яков Иванович на заимку. Женщинам он нравился и, несмотря на своё семейное положение, отвечал им взаимностью. После войны мужики были в цене. А Яков, насмотревшись ужасов и смертей, дико полюбил жизнь. И все его амурные похождения были проявлением этой всепоглощающей любви к жизни. Он любил бабушку, любил детей, потом любил внуков, собак, кошек, коней. Заядлый охотник, он после войны ни разу не ходил на охоту. Далее рыбалка ему разонравилась. Другое дело — грибы. Дед был страстным грибником. У него имелся особый нюх на грибы. Уже в старости, когда он почти потерял зрение, просил меня довести его до леса. Но, оказавшись в лесу, дед преображался в мгновение ока. Нагнётся, разгребёт листву, и груздь у него в руках. Он уже ведро грибов наберёт, а я — ни одного.