К выходу! А я останусь одна в вымершей зоне исчезнувших соседей.
— Мэл!
— Ну? — обернулся он на выходе.
— А там твоего дяди и кузена не будет?
— Не будет.
— А этих всяких…
— Не роятся, — пояснил терпеливо.
— Я тебя не стесню?
Он хмыкнул.
— Нет, Папена, не стеснишь.
— Мне много места не надо. Где-нибудь в сторонке посплю.
— В чуланчике будешь?
— Хоть где, — согласилась я горячо, а потом поняла, что он опять смеется надо мной. Ну и пусть. — Новый долг не навесишь?
— Устал уже твои долги собирать. Поехали?
Ломик я взяла с собой, побоявшись оставить на ночь в общаге, и Мэл положил его в багажник небольшого автомобиля, одиноко скучавшего у ворот института. Туда же поставил и мою сумку. Машинка оказалась небольшой, аккуратненькой, словно была рассчитана для поездок по городу за покупками.
— Погоди, сначала прогрею, — завел он двигатель.
— Чья? — кивнула я на приборную панель, устраиваясь на переднем сиденье и прикрепляясь ремнем. Теперь можно не ломаться и не кочевряжиться. Теперь мы друзья-приятели: никаких поцелуйчиков в руку и многозначительных взглядов в зеркало заднего вида. А жаль.
— Севолод дал, — сказал Мелёшин, пристегиваясь.
— Да ну? С чего бы? А почему не новая?
— Отец пока не знает. Поскольку дядя косвенно виноват в том, что случилось с «Мастодонтом», пусть компенсирует моральные издержки. Он, кстати, не особо сопротивлялся, — сказал Мэл, вывернув на дорогу.
На этот раз он поехал дорогой, по которой возил в кафе. Марку автомобиля я не стала спрашивать. Не успеешь запомнить, как машину тут же увечат — нездоровая тенденция. Оглядев уютный салон, отметила низкую посадку по сравнению со злосчастным танком.
На нашей окраине жизнь остановилась, готовясь ко сну, а в приближении к центру города появились вереницы машин, засияли призывно витрины, и прибавилось народу на улицах. Неужели столица не спит?
Интересно, где живет Мэл? Если он соврал про личное жилье, врежу ему сумкой и потопаю пешком до института. Батюшки! — осознала вдруг. Мы едем к Мелёшину! К тому самому, с которым мы… который меня… Я начала мять пальцы и искоса взглянула на него. За время отъезда от института Мэл и слова не сказал, уделив внимание дороге.
— Мелёшин, твоя помощь бескорыстна? — снова пристала к нему.
— Бескорыстна, — подтвердил он, взглянув в боковое зеркало и переключив скорость.
— То есть… мы ведь приятели?
— Приятели. Кто же еще?
— Ну, ладно.
Я уставилась в окно. Неисповедимы наши пути. Этим вечером меня чуть не придушил почетный член двух десятков научных обществ, а теперь еду в машине — подумать только! — домой к Мэлу.