— Это же стиль ню! — воскликнула Аффа. — Может, ей сразу пройтись голышом по дорожке, чтобы не мучиться?
— Какой ню? — постучала Вива по голове. — Смотри! — Сунула руку под платье, и ладонь пропала. — Обман зрения. Иллюзия. Она обнажена и в то же время не обнажена. Каково?
— А если иллюзия развеется, когда её будут фотать с премьер-министром?
— Здесь гарантия. — Девица показала на болтающуюся этикетку. — Сто часов носки.
— Всего сто? — переспросила разочарованно соседка.
— А что ты хотела за штукарь? — зашипела Вива. — Учти, у меня лимит в полторы тысячи и ни висором больше. Когда гарантия кончится, она может щеголять в этой комбинации перед своим парнем.
Не верьте тому, кто скажет, что поход по магазинам — это отдых, расслабление и успокоение нервной системы. Какие только платья я не перемерила — до пола, до щиколоток, до колен и выше; с длинными монашескими рукавами и вообще без них; в классическом стиле и с национальными узорами малых народностей; с меховыми вставками и плетеными украшениями; однотонных расцветок и невообразимого смешения цветов.
Праздничное настроение давно испарилось, и я приготовилась смиренно купить любую модель, на которой сойдутся мнения моих спутниц, но проблема состояла в том, что их мнения не совпадали ни по одному вопросу. Куча перемеренных вещей росла, Лили терпеливо выуживала на свет божий новые образцы, а меня посетила мысль, что нужно поискать в другом магазинчике.
И тут взгляд случайно упал на оконную витрину. Там стоял женский манекен в платье, периодически обдуваемом вентилятором. Почему оно не попалось мне на глаза ни с улицы, ни во время бесконечных примерок?
Я подошла к окну. Вблизи платье оказалось насыщенного голубого цвета — той отчаянной небесной синевы, которая бывает ранней весной, когда также отчаянно хочется новизны в жизни, в эмоциях, в окружающих, когда надежды переполняют, выплескиваясь через край, а сердце замирает в предвкушении прекрасного, светлого и волнующего. У меня даже сердце забилось сильнее.
Треугольный вырез был оформлен темно-синим воротником из ткани, переливающейся узорными прожилками, как и поясок с манжетами на рукавах три четверти. Но больше всего меня поразила стайка крошечных темно-синих с переливами бабочек, порхающая по подолу каждый раз, когда воздух от вентилятора колыхал ткань. Перелетев, бабочки замирали до тех пор, пока новый порыв не срывал их, чтобы перебросить за пару секунд на другое место.
— Эвка, иди, померяй! — потрясла соседка очередным платьем.
— Хочу это, — показала я на витрину. — Это хочу.