А они ждали нас, затаились… И когда наши отошли от лодок подальше – накинулись.
Стреляли из луков, кидали копья. Я сам видел, как Отто попали прямо в живот – насквозь пробили!.. Орали все – и наши, и они… Ну – они-то понятно отчего: жратва сама в руки прёт!.. А наши…
Черномазых было, наверное, человек триста – размалёванных, в масках дурацких…
Я-то, правда, считать их не стал – как только они заулюлюкали, стали стрелять и копья бросать – кинулся к шлюпке, что было сил навалился, стащил её в воду, и давай толкать – понимал, что только в ней всё спасенье моё…
Сволочь старпом тоже это понимал: слышу, сопит рядом, лодку прёт по мелководью изо всех сил. К нам успел подбежать и бедняга Роберт, да только зря – у него в руке застряла стрела, да в заднице – вторая… Так что уж не знаю: от яда, или то чего ещё, он посинел, и умер, прямо в шлюпке, минут через пять. А уж как мы со старпомом смогли отгрести под тучей стрел, и не получили – вот вам крест! – ни царапины…
Это уж как хотите считайте – за чудо, или ещё за что… Помню только, я всё время молился. А что ещё было делать?! Мы же как на ладони были – да ещё без оружия… (молчит, тяжело дышит.). Думал тогда, они погонятся за нами в пирогах. Но, видать, у них не было. Или побрезговали – остальных-то они всех уложили. Наверное, и раненных наших… того.
Короче, перестали мы грести и оглядываться только через час – пришлось бросить это дело, да взяться за дырки, которые стрелы и копья-то понаделали. Как ни глупо это звучит, но всё для ремонта у нас было: и суперклей для резины, и латки, и всё остальное. Латали до конца дня. Нас, значит, несёт, а мы – стоим по колено в воде, и латаем, латаем…
Но сделали на совесть – поняли, что неизвестно, сколько нам ещё до города-то, до цивилизации, как говорится, грести-то…
Выкинули мы в воду беднягу кореша моего, моториста. Я помолился вслух.
Потом сели, взяли насос, стали подкачивать – но не сильно, чтобы, значит, клей выдержал. Ну, а как закончили ремонт, и воду вычерпали из шлюпки – стали продукты и воду считать. Старпом стал командовать – воду, мол, мы так: по стакану в день, а еду – банку на два дня… Я молчу себе, да думаю – ладно, ладно, покомандуй, типа. Я-то за весь день успел всё передумать, и знал, что он мне теперь не начальник – а так, собрат по несчастью…
Только пока помалкивал.
Но он, конечно, умный был – догадался, наверное, сразу, что я-то тоже себе на уме…
Вот, плывём мы, значит, день, гребём себе вдоль берега на юг, а там всё джунгли, да джунгли… Вот плывём второй, а им – конца краю не видно. Делать-то нечего, стали разговаривать. Я ему так, невзначай, однажды и говорю: мол, теперь-то можешь сказать правду – чего это ты к нам примкнул, и своих-то заложил? Только не надо, говорю, врать, что хотел, типа, чтобы простые рядовые тоже живы остались, и прочее такое в плане «человеколюбия» – я-то не лох полный, понимаю, что жизни-то наши ни шиша не стоят… И никому мы, типа, не нужны – рядовые-то. И я сразу, говорю, понял, почему он только два пистолета нам достал – хотел, чтобы и тех и других побольше поубивали! Тогда выжившие-то уж точно в обе шлюпки поместились бы… Ну, а кто бы уж победил – ему, мол, и так и так получалось неплохо. Как говорится – и нашим, и вашим за трёшку спляшем…