Наши, как увидели, что тех осталось только четверо, полезли стеной!
Конечно, тяжело против пистолетов-то, с ножами и гаечными ключами, но мы знали, что нас больше… Минуты через три всё было кончено.
А тех, кто ещё дёргался, Дитрих – это наш аккумуляторщик, здоровенная детина под сто килограмм! – лично добил монтировкой по затылку. Да ещё приговаривал: «считайте, говорит, твари, что это вам – заместо контрольного выстрела!» Ну, чтобы уж – с гарантией!..
А вот капитан – надо отдать ему должное! – дрался до последнего… Никогда не забуду его рожи – мне эта драка в рубке и сейчас ещё снится иногда…
Короче, нас из двадцати восьми осталось в живых одиннадцать. И ещё двое были так сильно ранены, что двигаться сами не могли. Ну, мы их всё равно, перевязали, как могли, да с собой забрали, когда уходили с подлодки-то… Не бросать же. Хотя доктора-то нашего мы сами и убили, а помощи оказывать раненным никто из наших не умел – всё равно… Надеялись на помощь тех, африканских врачей. Ведь где-то там, в городах должны же они быть…
Ну, сутки мы ждали, трупы офицеров и наших повыкидывали за борт – чтобы, значит, следов не осталось. А как они останутся, когда тут тебе и акулы, и чайки, и прочие прихлебатели… Подъедальщики, словом.
Да и не… Не хорошо плавать, когда на судне трупы. (Допрашиваемый глядит на капитана Сигрева, затем отводит глаза к переборке. Вздыхает.)
Потом, глядим – течение-то, которое несло нас к берегу – вроде, уносит нас на юг, да и обратно в океан.
Старпом посмотрел в секстан, и говорит – точно, несёт нас на юго-юго-запад – мимо, значит, берега… Мы тогда, на вторые сутки, загрузили обе надувные шлюпки едой и водой, открыли кингстоны, и отчалили от «родной и горячо любимой «Ю-1097».
Это я только потом допёр, что неспроста Шмидт-то наш определял так часто и тщательно её координаты… Во время бреда он мне, голубчик, всё и выложил… Ну, это я уж вперёд забегаю, извините.
До берега мы в тот день всё равно не добрались. Течение оказалось сильным, всё несло нас на юг, казалось, гребём-гребём, а толку всё нет. Так уж и думали, что мимо берега пронесёт. Руки до кровавых волдырей стёрли, всё старались приблизиться…
Правда, к утру, действительно, приблизились. Это когда ветер стих, и течение на рассвете стало послабей. Смотрим – красота, деревья, пляж, песочек белый такой…
Мы-то сдуру обрадовались, ещё налегли на вёсла… Выплыли прямо на песочек-то.
Забыл сказать – мы, когда отплывали, посрывали все наши нашивки, переоделись в штатское, у кого что было, всё оружие, и что там ещё нас могло выдать, затопили вместе с лодкой… Ну вот и попали – как в дурацких книжках про людоедов-дикарей.