— Эх, Иван ты, Иван, — вздохнул Верзилин. — Это уж моя ошибка, что пили мы с тобой тогда. На радостях это, что тебя нашёл… Будешь пить — выше этого чемпионата не подымешься. Всю жизнь будешь ходить в лакеях у Дюперрена да у… Вогау… А я тебя для большего готовлю. Разве это дело — три рубля за выступление и известность в Вятке? Вот самое лучшее, чего ты сможешь достичь…
Верзилин остановился на углу, ткнул пальцем в жёлтенькую афишку на рекламной тумбе. На афишке синими буквами было тиснуто: «Чемпион Иван Сатана».
— И всё… А что это? Только звонкое имя… Имя — это ещё ничего. Завтра и твоё имя громко прозвучит — Иван Татуированный! Прозвучит и отзвучит. Дай бог, если мальчишки вятские до следующего сезона не забудут. Не то это, Ваня, не то… Иван Поддубный — это звучит. Иван Заикин — это звучит. Вот чего надо добиться, Ваня… И я тебя приведу к этому.
— Господа циркачи, не прокатить? — раздался над их головами протодьяконовский бас.
— Да иди к шуту, не мешай, — беззлобно ответил Верзилин, не взглянув на извозчика, и подхватил Татаурова под руку.
Татауров остановился.
— Нам туда, — указал он на мощёную красивую улицу, упирающуюся в серый разлив реки.
— Туда?.. Ах да… Спасская улица. Правильно, номера Чучалова на углу Спасской и Николаевской… Спасибо, — он обернулся к извозчику в синем армяке и блестящем цилиндре, — нам рядом… Так вот, Ваня, видел вчера борца, которого за чемпиона Малороссии выдают? Здоров дядька, а? То–то. Поздоровее тебя. А обратил внимание на его сизый нос? Нет? Уверяю тебя, что он пьяница. И никакой он не чемпион. Платят ему за его рост и афишируют потому, что это Дюперрену выгодно. А ведь мог бы, наверное, и в люди выйти… да только вино помешало. Много препятствий на пути борца стоит… Один сопьётся, другой режима не соблюдает, а третьего возьмут да и укокошат… Сколько хочешь… Вон в Ницце в Ивана Поддубного пять лет назад один жулик стрелял. А в Париже в девятьсот восьмом — в Ивана Заикина… из пистолета. Конкуренты всё… Избавиться хотели… А одного моего приятеля в Мойку сбросили… Поперёк дороги одному тут барону встал вроде твоего Дюперрена… Да что далеко за примером ходить — твоего земляка Гришу Салтыкова соперники отравили. Приехали к нему в деревню, говорят: «Давай бороться». «Давайте», — говорит. «Пошли на гумно». А гумно крытое. «Зачем, — спрашивает, — на гумно? Здесь». «Здесь не будем, — отвечают. — Давай тогда чай пить». Чай, говорят, у них особенный… Ну и напоили, его этим чаем… Умер… А какой борец был! В чемпионате мира в Париже вышел на четвёртое место. Первое и второе Поддубный с Заикиным заняли… Это тебе не Иван Сатана… Видишь, сколько препятствий даже у тех борцов, которые упорно идут к цели. А я тебя от всего этого уберегу. Я тебя чемоданчик носить научил? (Верзилин кивнул на татауровский саквояж). То–то. И водой обливаться научил, и спать вовремя научил… И табак курить бросили, и вино пить… Завтра ты за всё это спасибо мне скажешь… Почувствуешь, наконец–то, необходимость всего этого. А потом самого Сатану положишь… И ещё зиму потренируемся так, чтобы кроме мышц, — таких, как динамит, — ничего не было… А там — держись, чемпионы!