— Так ты, значит, выживала, как могла. М-да, бедная девочка! Как жаль, весь мир против нее… — Голос мужчины просто источал ехидство. — А вполне официально приехать, купить лицензию, отстегивать налог — этого, значит, ваша школа дать не может? Наверное, в ней не говорят о венерианских законах, о том, что делать можно, что нельзя и что можно, когда нельзя? Ах, какая плохая школа! Надо сказать министру образования, пусть туда инспекцию пошлет, а то мы тут не знаем, что в провинциях творится.
— Слышь, начальник, хорош комедию ломать! Говори, зачем пришел, или проваливай. Я ж вижу, что не из гвардии! Чего приперся? Мораль читать или лекцию по юриспруденции?
Дозрела. Длинноволосый мысленно потирал руки.
— А зачем мне говорить? Я, может, хочу тебе предложить со дна выбраться, а ты сама этого не желаешь? Я тебя из тюрьмы вытащу, а ты по старой дорожке пойдешь? — Он усмехнулся. — Пойдешь или не пойдешь, Стефания?
Женщина положила лицо в ладони и вдруг заплакала.
— Видала я твою… свободу знаешь где! И твою… лицензию! И всех… вас!
— Вот-вот, именно это я и хотел услышать. Полное психологическое неприятие, равнодушие к себе и судьбе. Тебе просто наплевать, что будет дальше, да? Ты согласна жить и в тюрьме, потому что жизнь вне ее свободой не считаешь!
— Пошел ты!
Человек встал со стола и бодро зашагал по комнате.
— Знаешь, я бы на твоем месте просто спился. Да-да, именно спился! Всего-то за пару лет, — заговорил он с сочувствием в голосе. Женщина недоуменно подняла глаза. Уж сочувствия она никак не ожидала. — Ты же живешь дальше. Пусть не в ладах с законом, на который тебе плевать, но не опустилась до уровня овоща, когда утешение можно найти только в водке.
Водке? Он — русский? Шальная мысль уцепилась за фразу. Местные, даже местные русские, водку почти не употребляют, предпочитая более слабые напитки. Она присмотрелась внимательнее. Да, и черты лица, и легкий НАСТОЯЩИЙ русский акцент (в отличие от акцента венерианской русской зоны) говорили, что он — представитель далекой родины ее предков. То есть не потомственный венерианский аристократ, как она посчитала вначале, а богатый иностранец. Но с ОЧЕНЬ хорошим испанским выговором!
Стоп, кажется, она где-то видела лицо. Где? В СМИ? Но где именно? Эх, жаль, она не интересуется политикой и не смотрит новости. Это что-то слишком знакомое, она должна вспомнить его…
Но память подводила. Мужчина меж тем продолжал.
— После такой аварии, случись подобное со мной, я бы не смог жить дальше, — без тени насмешки развивал тему высокий. — Так что я горжусь тобой, моя девочка! Горжусь, что ты еще держишься. — Он подошел, снова сел на стол и взял в руки ее ладонь. Она смотрела на все это обалдевшими глазами, шизея от резкой перемены. — И только поэтому я предложу тебе то, что хочу предложить.