— А откуда он взялся — этот кот? Он, что, давно с Евой живет?
— Да, почитай, с тех пор как матушка её померла, — царствие ей небесное, — с тех пор этот негодник и объявился. А откуда взялся — про то я не знаю. Может, пристал на улице — Женечка очень животных любит. А может, ей кто его отдал… Только хорошо бы, чтоб сгинул этот поганый кот без следа. Так и зовет её, так и тянет!
— А куда? К тетке? Я слышал про Евину тетку, которая в Самокатном переулке живет…
— Да, есть такая, — бабушка Маша отвела взгляд, и Никита понял, что ей отчего-то не хочется говорить об этом.
— А ты ступай за ней, сынок — сам все и узнаешь. Мне ли вас, молодых, учить как за дружечками своими приглядывать, чтобы отвести от беды. А беда — она ведь возле Женечки ходит. Ох, мальчик милый, близко она! Неужели сам ты не чувствуешь?
И она взглянула в упор на парня своими прозрачными выцветшими глазами, которые когда-то цвели и сводили мужчин с ума. И взгляд её был участливым, дружеским, но в то же время и испытующим, словно она спрашивала его: ну, что медлишь? Или сил у тебя маловато? Разве не знаешь, что за любовь свою надо сражаться, что многого не добьешься, сидя за печкой в тепле?
— Ну, Марья Михайловна, я пойду. Спасибо вам., - он вздохнул, собираясь с силами. — Я все сделаю… — он хотел ещё что-то сказать, но голос прервался.
Старушка его обняла. Трижды перекрестила.
— Ну, ступай с Богом. И помни — ты должен успеть до Рождества. Ты должен отвоевать ее! Но самое страшное время — сочельник. Про это раньше-то каждый помнил, а теперь немногие знают. Злые силы гуляют по земле в эту ночь. Чувствуют, что подступает конец их вольнице — Царь небесный рождается — наш спаситель земной. И ты поберегись в эту ночь… Ты молитвы какие знаешь?
— Нет… — потупясь, ответил Никита.
— Эх ты, Аника-воин!
Бабушка Маша подошла к комоду, выдвинула верхний ящик, порылась в нем и достала сложенную вчетверо бумажку, всю исписанную мелким почерком.
— Вот, положи это за пазуху. Тут акафист Николаю Чудотворцу — он тебе поможет. Прямо у сердца эту молитовку держи и даже ночью с ней не расставайся. По крайней мере эти дни — пока вы с Женечкой с наваждением злым не разделаетесь… Ну, ступай с Богом! Да, поспеши — она уж небось подходит к остановке трамвайной. А если её уж и след простыл, на двадцать четвертый садись или на сорок пятый — и езжай до остановки «Елизаветинский переулок». Это через одну будет. А там увидишь мостик через Яузу, по нему перейдешь и про Самокатный переулок у любого спросишь. Это близко. Дом шесть, корпус два, второй этаж, а квартира… эх, номера квартиры-то я, старая, и не помню — да ты найдешь. И ничего не бойся — слышишь, Никита? Страх — самое верное их оружие, но ты ему не поддавайся. Ты о ней вспоминай и молитвой крепись — и все будет у вас хорошо…