Анатомия духа. Семь ступеней к силе и исцелению (Мисс) - страница 5

Поскольку я и сама не знала, в какой степени точны мои видения, прошло два месяца консультаций, прежде чем я поняла, что ужасно боюсь принимать людей, боюсь, что каждый прием может обернуться большой угрозой для меня. Первые полгода я продержалась только потому, что относилась к экстрасенсорной диагностике просто как к очередной игре. Но я всегда воодушевлялась, когда попадала в «яблочко», ведь это попадание означало, что по крайней мере мое психическое состояние осталось прежним. И даже тогда я сомневалась: «Сработает ли „оно“ на этот раз? Вдруг видения не появятся? Вдруг я ошибусь? Вдруг мне зададут вопрос, а я не смогу ответить? Вдруг я скажу ей, что она здорова, а потом выяснится, что у нее смертельный диагноз? И все-таки, как в этой междисциплинарной области должна поступить журналистка с теологическим образованием, переквалифицировавшаяся в первую очередь в издателя?»

У меня возникло ощущение, что совершенно неожиданно для самой себя я истолковываю волю Бога десяткам печальных, напуганных людей и отвечаю за все свои интерпретации без какой-либо подготовки. Как ни странно, но чем больше эти простаки хотели понять, что уготовил им Бог, тем больше я хотела понять, что уготовил Бог мне. В итоге нервное напряжение спровоцировало хронические приступы мигрени.

Мне хотелось продолжать в том же духе, будто мои новоявленные таланты ничем не отличались от кулинарных. Но поскольку я выросла в католической семье и изучала теологию, то очень хорошо понимала, что паранормальные способности неизбежно ведут либо в монастырь, либо в сумасшедший дом. Однако в глубине души я осознавала свою связь с сакральным, и это знание порождало во мне бурю сомнений. С одной стороны, я боялась, что стану неадекватной, как мистики прошлого; с другой стороны, я понимала, что мне выпала судьба слышать похвалу верующих и осуждение скептиков. Однако, каким бы я не видела свое будущее, мне казалось, что впереди меня ждут большие несчастья.

Тем не менее я была неравнодушна к вновь обретенной способности восприятия и испытывала сильное желание продолжать свои занятия. Как правило, в те дни мои видения позволяли диагностировать только общее состояние больного и сопутствующие эмоциональные и психологические стрессы. Но я также могла видеть энергию, окружающую человеческое тело. Она «рассказывала» мне историю этого человека. Я видела, что эта энергия – продолжение нашего духа. Я начала понимать то, чему не учат в школе: наш дух – неотъемлемая часть нашей повседневной жизни, он воплощает наши мысли и эмоции и учитывает каждую из них, от обыденной до пророческой. Ранее я усвоила, что в зависимости от того, насколько добродетельной была наша жизнь, после смерти каждая душа попадает либо в «рай», либо в «ад». Однако теперь я поняла, что человеческий дух не ограничен этим представлением. От него зависит каждая минута нашей жизни. Это сознательная сила, которая есть сама жизнь. Чисто автоматически я продолжала диагностировать пациентов, но однажды мои сомнения полностью развеялись. В тот день я работала с женщиной, у которой была онкология. Мы сидели лицом к лицу в душной комнатке издательства, я была уставшей. Я заканчивала диагностику и колебалась, не зная, что сказать. Мне ужасно не хотелось говорить женщине, что по всему ее телу распространились метастазы. Я знала, что она обязательно спросит меня, за что ей такое наказание, и раздражалась при мысли о том, что мне придется найти ответ. И действительно, не успела я открыть рот, как она нагнулась ко мне, положила руку на мое колено и спросила: «Кэролайн, я знаю, что у меня рак на последней стадии. Вы можете сказать, почему это случилось со мной?»