После стало понятно, что мрачный прогноз – правда. Антон понимал, что это – правда. Что шансов нет. Да, он искал варианты. Но понимал: их нет. Я опять же не верила. Никак не могла понять, почему так происходит. Я ждала чуда, но оно не происходило.
Состояние стремительно ухудшалось. Антон уже не всегда оставался собой. Это было страшно. Он не мог ходить, врачи отказались его лечить, отправляли в хоспис. Никто из нас не хотел в хоспис. Для нас это было равносильно слову “смерть”. Но я не хотела сдаваться, я верила, что все еще можно исправить, если найти правильный путь.
И вот этот жуткий день настал. Антону стало плохо, мы вызвали “скорую”. Он жаловался на проблемы с дыханием. Уже в машине “скорой”, после обследования, врачи сказали мне, что это начало конца. Счет идет на часы, потому что опухоли в голове заметно выросли. Да, тогда Антон был очень плох. Он практически все время спал. А когда оставался в сознании, то редко был самим собой.
Но, даже услышав окончательный приговор, тем августовским утром я не поверила в него. Антона положили в палату. К вечеру он проснулся. Именно он, прежний Антон. Мы много болтали, совсем как раньше. Я уже осознанно надеялась на чудо. Когда он устал, я решила быстро съездить домой – взять теплые вещи, так как в больнице из-за мощных кондиционеров было очень холодно, а мне хотелось постоянно быть рядом с ним.
До дома надо было добираться двадцать минут на метро. Я приехала, зашла в квартиру. И тут раздался звонок из больницы. Врач сообщила, что Антону стало гораздо хуже, что нужно немедленно ставить трубку для искусственной вентиляции легких и что мне надо дать согласие на это. Еще она сказала, что от этой процедуры Антон может уже не проснуться и умереть в любой момент. Мне надо поспешить, если я хочу попрощаться с мужем. Но они не могут ждать десять минут, которые мне придется ехать на такси. И я должна решить немедленно, делать процедуру ИВЛ сейчас же или нет. Конечно, я согласилась. Как я могла выбрать другое? Я всегда хотела, чтобы он жил.
Помню этот день, как вчера. Помню каждую его минуту. Я выбежала из подъезда, поймала такси и попросила водителя ехать как можно быстрее. Он довез меня за семь минут вместо десяти. Я забежала в больницу, но не успела. Врачи уже ставили ИВЛ. Антон был без сознания. И тогда я поняла, что это действительно конец. Что все очень серьезно. Что это не сказка или дурацкий фильм. И счастливого конца не ожидается. А я даже не попрощалась с ним.
Я осела по стене и не знала, что делать. Врач говорила что-то про перевод в палату интенсивной терапии, что мне нужно только ждать. Что меня пригласят в палату\ когда будет можно. Она проводила меня в комнату ожидания, все время спрашивая, не нужно ли мне чего-нибудь. Но то, чего я хотела, она не могла дать. Однако небольшое чудо в тот день все-таки случилось. Антон очнулся. Врачи крайне удивились. Они думали, что он вот-вот умрет. А он проснулся.