— Я в порядке! — Райан повёл головой, злясь, что не смог утаить ноющую боль в плече.
— Твоя повязка до сих пор в крови, я видел, как Таис выбрасывала старые. И ты не обманешь меня. Кого-нибудь другого — может быть, но не меня, Райан! Немедля ступай наверх — спать! Если завтра к утру, ты будешь свеж и румян, как розы в саду твоей матушки, я сопровожу тебя в деревню.
Барон смирился, под тёмным взглядом своего старого друга. Все ещё разрываясь на части от раздумий, он простился с Вейном, и вернулся в дом. Он поднимался по ступеням, ощущая, как стих весь замок, неслышно было и звука. Видимо уже совсем поздно. Он прошёлся устало по тёмному коридору, на минуту останавливаясь у двери своей жены, он опустил ладонь на её шершавую деревянную поверхность, не решаясь толкнуть. Света за ними не было заметно, значит, она уже спала. Барон тихо улыбнулся, выдохнув, и взъерошив свои тёмные волосы. Пора успокоиться, и перестать вести себя как влюблённый мальчишка…
Райан без сил упал на кровать, раскидав руки и ноги, теперь они не свисали с края кровати. Она была бесконечно огромна! Он закрыл глаза, призывая сон, но он не шёл, мучая полудрёмой. Барон сердито ворочался, понимая — он просто-напросто ожидал, что она снова придёт к нему, забежит случайно, или испугается, но непременно прибежит к нему. Так и не дождавшись, он заснул.
* * *
Они прижались головами друг к другу, смешивая два потока волос: золотой и шоколадный. Тепло наполнило их сердца, когда они взялись за руки, крепко сплетая пальцы.
— Я так счастлива, видеть тебя, Мей. Я и мечтать не могла, что увижу тебя хотя бы ещё раз.
— Мы с матерью не раз предпринимали попытки приехать к тебе, но отец всегда высказывался против. Я, к сожалению, была так мала, а мать перечить отцу никогда не смела.
— Сейчас это не имеет значения, ведь ты со мной.
В свете свечей, все виделось иначе, чем при дне, и она не сразу обратила внимание, на руки сестры, но теперь, не выпуская их из своих ладоней, развернула её руки ближе к огню.
— О, Даниэль… — сестра поторопилась освободиться, предполагая продолжение истории с Вейном.
К сожалению, тонкая ночная сорочка не могла достойно скрыть её. Даниэль немедленно пришла в негодование, Мей удивилась перемене в сестре. Ещё минуту назад это была бесконечно мила солнечная девушка, готовая разделить с ней радости и печали, наверняка даже всплакнуть над горькой судьбой, а сейчас её взгляд был подобен тому, что она видела, когда Вейн допрашивал её в лагере прошлой ночью. Её светлые брови сошлись на переносице, и голос её звучал так твердо и гневно: