Глава 43. Матьяш и Тамаш из Эстергома
Мальчишка с измазанным сажей лицом шуровал палкой в потухшем костре, пытаясь разбудить уснувшее пламя. Медленно, терпеливо подкармливал он огонек сухой травой и щепками.
Когда угли наконец полыхнули, он осторожно подул, стараясь поддержать воспрянувшую жизнь.
Но огонь был не единственным, за чем приходилось ухаживать. Его брат стонал неподалеку, под навесом из рваной грязной одежды.
– Воды… – прохрипел раненый.
Мальчик приподнял голову брата и прижал плошку с водой к его пересохшим губам.
– Пей, Адам. Пей.
Несчастный сделал глоток, хотя куда больше воды пролилось на подбородок и шею.
– Спасибо, Тамаш, – выдохнул он.
– А теперь поспи, – сказал мальчик. Он знал, что именно так сказала бы и их мама.
* * *
Сидя верхом на своем андалузском жеребце, Матьяш наблюдал за этой сценой в подзорную трубу. Затем вернул трубу своему сопровождающему.
– Принеси мне одеяло, – приказал он, возвращая трубу стоявшему рядом всаднику. – Я спущусь в тот лагерь.
Командир нахмурился и медленно покачал головой.
– Я отправлю туда разведчика. Вашему высочеству слишком опасно идти без сопровождения и пешком.
Матьяш вскинул руку, заставляя его замолчать.
– Немедленно принеси мне одеяло, – рявкнул он и, спешившись, бросил поводья слуге.
У командира глаза полезли на лоб, когда эрцгерцог Матьяш зачерпнул пригоршню грязи и сначала вымазал ею свои сапоги, а потом испачкал и лицо.
* * *
Набросив одеяло на плечи, Матьяш вступил во временный лагерь.
– Кто идет? – крикнул по-венгерски мальчишка, хватаясь за пику.
Они даже не оставили ему ружья, подумал эрцгерцог.
– Я из трансильванского отряда Батори, – отозвался он. – Ты говоришь по-немецки?
– Немного, – сказал мальчик, все еще целясь Матьяшу в сердце; сил на большее ему недоставало.
– Я пришел проверить, не укрываете ли вы здесь дезертиров.
– А почем мне знать, что ты сам не дезертир? – дерзко спросил мальчишка, откидывая с глаз грязные волосы. – Почем мне знать, что ты не пришел украсть то немногое, что у нас есть? И убить меня и раненых?
Брат короля невольно улыбнулся такой дерзости, особенно учитывая тщедушное сложение и бледность караульного.
– Помогите! – простонал человек, лежавший позади мальчишки. Глубокая рана на его шее пламенела алой розой на фоне грязной кожи.
– Ну, покажи, на что ты способен, – сказал юный охранник лагеря, роняя тяжелую пику и хватая кувшин с водой. – Подсоби мне с раненым.