Вцепившись взглядом в крест – ни выше, ни ниже – Маркета коротко кивнула и протянула клиенту банную простыню.
Завернувшись в грубоватую ткань, Якоб снова посмотрел на девушку – закусив нижнюю губу, бедняжка изо всех сил сдерживала слезы. Он протянул руку, взял ее за подбородок и заставил поднять голову. Их взгляды встретились.
– Не расстраивайся, слечна. Ты не сделала ничего плохого. Я не скажу твоей матери. Обещаю.
Банщица смотрела на него так, словно молила о подтверждении обещания.
– Иди сюда, – не отрывая глаз, шепнул медик.
Губы у нее были теплыми и влажными, и поцелуй вышел коротким и неожиданным для них обоих. Забыв обо всем на свете, девушка сделала шаг вперед, и в тот миг, когда тела их соприкоснулись, Маркета залпом выпила запах чистой кожи и волос Хорчицкого.
Из соседнего отделения донесся громкий голос Люси, и ее дочь моментально отпрыгнула назад и поправила платок. Щеки ее горели.
– Идем, слечна. – Мужчина осторожно тронул ее за плечо. – Проводи меня к бочке.
Пока Маркета вела пражского гостя к бочке, головы всех прочих купальщиков поворачивались ему вслед. Высокий, мускулистый, он шел с изяществом и гибкостью, выдававшими годы службы при пражском дворе. Никто не признал в нем бедного, нескладного мальчишку, выросшего в стенах монастыря иезуитов, находившегося лишь в четверти мили от бани.
В соответствии с обычаем, распространенным по всей Южной Богемии, посетители бани пани Пихлеровой не разделялись по признаку пола – мужчины и женщины сидели в деревянных бочках по соседству, группируясь по интересам. Пивовары часто предпочитали отмокать рядом с хозяином таверны, чтобы поговорить об эле и вообще о делах, лавочники жались к поставщикам, а зеленщики – к крестьянам, часами засиживавшимся в бочках после тяжелой работы в поле.
В этот день дочь цирюльника и элегантный молодой человек из Праги образовали собственную группу.
Маркета пододвинула к бочке табурет, чтобы Якоб мог подняться и самостоятельно спуститься в воду.
– А-а-а-а… – выдохнул он, закрывая глаза и по плечи погружаясь в горячую воду.
– Маркета!
Люси уже спешила к ним с озабоченным видом и ведром в руке.
– Как это ты так быстро справилась? – сердито проворчала она. – И что, вымыла нашего гостя? Ему было… приятно?
Девушка только начала шевелить губами, как на вопрос хозяйки ответил сам гость:
– Ваша дочь, пани, доставила мне огромное удовольствие. Обслужила даже лучше, чем банщицы в Праге. У нее руки богини. Ничто не принесет мне большего наслаждения, за исключением одной вещи: ужина в ее обществе. Принесите нам хлеба, сыра и эля – на двоих. Я хочу закончить наш с Маркетой разговор.