– Клянусь, – ответил я после недолгого молчания и, поцеловав в щеку, прибавил: – Давай-ка теперь твоего спасителя поднимать да валить отсюда…
Дочка спешно поднялась, встала возле Марка, готовясь помогать.
– Так, Айс, сколько стрел? Отбиться, если что, хватит? – спросил я, посмотрев на него. Тот чуть приподнял бессознательного Марка и придержал, чтобы ненароком не повалился и не расшиб лицо.
– Не особо, – ответил Айс и сказал навскидку, закрыв один глаз:
– Одна-две разрывных, где-то четыре стандартных и вроде бы еще парочка электрических была.
Я покосился на полупустой колчан, вздохнул.
– Ну и у меня… остатки.
– Негусто, – прокомментировал тот и – к дочери: – Бетти, придержи Марку голову, а ты, Сид, сюда становись, будем поднимать…
Бетти сделала, как велели. Я обошел Марка с боку, взвалил на плечо тяжелую руку.
– И-и-и… – растянул Айс и скомандовал: – Разом!
И общими усилиями оторвали здоровяка от пола. Но в сознание он так и не пришел, лишь чуть шевельнулись мокрые губы, словно хотел что-то до всех донести, но не хватало сил.
– Он точно очнется? – забеспокоилась Бетти.
– Оклемается-оклемается, – убедил Айс, – никуда не денется. Надо только на улицу его вынести, к свежему воздуху. Понесли…
– Надевай респиратор, малышка, – попросил дочку, – дыма снаружи еще много.
Выйдя из полузатопленного помещения, потащили бесчувственного Марка к выходу, держась подальше от клубов дыма и пламени, по-новому овладевающего научным комплексом. Но далеко не ушли – откуда-то справа, из трещащего огня, словно ворох ломающихся ветвей, послышался какой-то резкий шум, и мы обернулись, наблюдая кряхтящего старика в прокопченном обгоревшем халате. Он весь трясся, нервно дышал, на лице застыла гримаса одновременно и непостижимой боли, и ненависти, глаза страшно горели, дряблые грязные щеки дергались, поседевшие волосы торчали вразнобой. Рубашка, вылезшая из-под халата, порвана, вся в саже и прожогах, как и брюки, на левой ноге не хватало ботинка.
– Вы-ы?!.. – как-то ошеломленно, безумно проскрипел тот и, дрожа, подошел, встал у стены, пока еще не тронутой огнем. Потом бросил в нас затравленный взгляд и воинственно заявил: – Вы не можете вот так просто уйти!.. Я дал вам настоящий дом! Создал все условия, подарил надежду, веру, в конце концов! А теперь, когда над Горизонтом-26 – моей гордостью – нависла угроза полного уничтожения, вы бросаете меня… предаете, как последние сволочи!..
«Гельдман, что ли? – подумал я. – Или ошибаюсь?» – и шепнул Айсу: – Что это за чудо-то вылезло? Не Гельдман ли?
– Он самый, – кивнул он и незаметно выпустил клинки, крепче сжал лук.