Жиль Жиро запнулся, услышав, как из горла Сюзанны вырвался сдавленный стон.
– Увы, мсье, этого быть не может! – сокрушенно покачала головой Сюзи. – Томас Ракидель мертв.
Капитан «Меркурия» нахмурил брови и возразил собеседнице:
– При всем моем к вам уважении, мадам, должен вам заметить, что это неправда. Если, конечно, совсем недавно не произошло какое-то трагическое событие и если Ракиделя не свалила смертельная болезнь буквально в последние несколько недель… Дело в том, что, когда «Меркурий» делал остановку у острова Горе[162], чтобы принять там груз камеди и кож, мы слышали в тамошнем порту рассказы о его геройствах от моряков, которые совсем недавно сталкивались с ним на острове Бурбон…
– О его геройствах? Они сталкивались с ним на острове Бурбон?
– Значительная часть экипажа его судна, как вы только что и сами сказали, погибла, но он продолжал сражаться… Какой-то юнга – ловкий и сообразительный – сумел спустить на воду шлюпку, а перед этим еще и развести огонь в различных уголках судна. Этот огонь очень быстро распространился по всему кораблю и напугал тех, кто его захватил, и они, как крысы, бросились наутек обратно на свое судно. Ракидель, юнга и еще какой-то третий человек воспользовались этой суматохой и уплыли прочь на шлюпке. Они плыли на ней в течение нескольких дней, ориентируясь по звездам и утоляя жажду морской водой, пока наконец не добрались до порта Сен-Поль. Там они сейчас и находятся. Хотите верьте, хотите нет, но именно такую историю я слышал от моряков… Которая, впрочем, не очень увязывается с судьбой, которая постигла вас…
Сюзи, выслушав рассказ Жиля Жиро, едва не потеряла дар речи и самообладание. Чувствуя, что ноги у нее ослабели, она с ошеломленным видом опустилась на колени на песок, с трудом веря тому, что услышала, и не решаясь дать волю охватившей ее радости. Ракидель жив! И Жан-Батист жив! Да, и он тоже жив, потому что упомянутым Жилем Жиро ловким и сообразительным юнгой мог быть только он! Но кто же был третьим? Сюзи спросила об этом своего собеседника.
– Да вы его знаете, мадам, потому что он был врачом на «Шутнице»…
– Так это Николя Гамар де ла Планш?
– Именно так.
В этот момент Сюзанне невольно захотелось уверовать в то, что само Провидение печется и о ее собственной судьбе, и о судьбе тех людей, которых она любит.
– Судя по тому интересу, который вы, мадам, проявляете к капитану Ракиделю, вас с ним что-то связывает, да?
– Еще как связывает, мсье: Ракидель – мой муж. Кстати сказать, упомянутый вами юнга – мой брат, а врач – мой друг…