— Эсфири нет дома, — сообщил Пуаро. — Она еще утром пропала. Хочешь обогреться — можно пойти в ближайший трактир. У меня в нагрудничке есть пара монет.
— Да и хозяйка твоя не без гроша, — обрадовалась я. Надев поверх рваного платья запасное и причесав шерстку Пуаро обнаруженным в чемодане гребнем с пообломанными зубьями, я поняла, что не всё еще потеряно. Однажды жизнь наладится, войдет в широкую колею — и будем мы как два сыра в масле. Полоса неудач обязательно сменится полосой процветания и достатка.
Третьесортной забегаловки, на какую рассчитывал Пуаро, поблизости не оказалось. В вылизанном квартале для сановитых особ и заведения будут соответственными. Поэтому мы очень правильно сделали, что привели себя в порядок, прежде чем заявиться в кафе «Монокль». Кафе это больше походило на пятизвездочный ресторан, и сбережений нам хватило всего-то на салат из морковки со специями да тощую куриную косточку, которую Пуаро долго выискивал в меню. За столиком по соседству расположилась необычная компания: женщина в шляпе, поля которой почти совершенно скрывали лицо, и откормленный кролик бандитской наружности, при том что одет он был по последней моде. Между средним и указательным пальцами дама держала наполовину выкуренную сигару и тихо переговаривалась со своим жуликоватым приятелем. Еще один столик занимали бобры, и я вполне отчетливо слышала их разговор. Они совещались о том, где на реке Сильмарин построить запруду. Наверное, старейшины. Мелкота ведь, по словам Доходяги, должна помалкивать.
— А теперь что делать будем? — спросил Пуаро, управившись с костью. — Если не к Арчи и не к Эсфири, то куда?
— К Доре, в лабораторию, — уверенно сказала я. — У нее добрая душа, и в ночлеге она не откажет.
На извозчика денег наскрести не удалось. Я на всякий случай приподняла и потрясла Пуаро. Тот с негодованием заметил, что он, вообще-то, не свинья-копилка и что, по здешним законам, меня следует судить за неуважительное отношение к согражданам.
— Ты пока что не гражданин, — сухо сказала я, опуская его на тротуар. — А у нас, между прочим, серьезная проблема. Как за экипаж платить будем?
— Давай сперва сядем, сделаем вид, что отсчитываем денежки, а когда прибудем на место, попросим в долг у Доры.
— Хорошая идея! — обрадовалась я. — Голова ты, Пуаро. Го-ло-ва!
На город надвигались сумерки. Солнце вынырнуло из-за плотной пелены облаков только на закате и пламенело теперь, зажатое между фронтоном оперного театра и сизым монолитом туч. Кружили над крышами черные, похожие на ворон птицы. Бесприютное, тягучее, как мазут, чувство одиночества пиявкой сосало внутри. В моей памяти, точно тающие льдины, возникли смутные картины прошлого: воткнутые в небесную синь шпили какого-то собора, изнемогающие от летнего зноя туристы с фотоаппаратами, залитые фонарным светом безмятежные улочки… Какие бы тяготы ни сопутствовали мне в прежних моих странствиях, я всегда ощущала чью-то незримую поддержку. Целый земной шар представлялся мне домом, где тебя согреют, приласкают и не дадут в обиду. Здесь же всё почему-то казалось чужим, обманным, бутафорским.