Анна была настроена на самые решительные действия, лишь бы не допустить в свой дом еще одного представителя Завидиной родни.
Увидев в конце коридора быстро удалявшуюся Хворощу, Анна пошла вслед за ней и не ошиблась: холопка действительно спешила к своей госпоже. Постучав условным стуком в дверь, за которой Завида беседовала с дочерью и зятем, Хвороща немного постояла в ожидании. Потом дверь открылась, оттуда выглянула Завида и быстро дала холопке какое-то указание. Когда Хвороща удалилась, Анна вышла из своего укрытия и приблизилась к двери. Она услышала низкий, грудной голос мачехи. Отдельных слов разобрать было невозможно, хотя чувствовалось, что Завида пытается в чем-то убедить собеседников. Потом ее прервал громкий, недовольный голос Глеба:
— Недаром говорят, что на истоптанной дорожке трава не растет! Полгода живем, а она все еще не в тягости!
— Тут не моя вина! — пронзительно крикнула Берислава. — Это ты способен только наряжаться да красоваться!
— Молчи, бесплодная смоковница! — прервал ее Глеб. — Не девицей я тебя взял!
В следующий момент кто-то резко дернул дверь на себя, и Анна, не удержав равновесия, влетела вовнутрь, почти столкнувшись с Завидой.
Трое собеседников удивленно воззрились на нежданную слушательницу.
— Чего тебе здесь надо?! — возмутилась Берислава. — Следишь за нами? Подслушиваешь?
Не обращая внимания на ее выкрики, Анна обратилась к Глебу:
— Ты прав насчет истоптанной дорожки, князь. Да только ведь сам такую выбрал. Чистую душу не оценил, так живи теперь в грязи. А что до бесплодной смоковницы — тут ты ошибаешься. Она уже плодоносила от…
— Молчи, полоумная! — крикнула Берислава, бросаясь на сводную сестру.
Но Анна быстро отступила за спину Глеба и, прикрываясь князем как щитом, выпалила скороговоркой:
— Тот убитый в твоем плаще был Якун, любовник Бериславы, нечестивый язычник. Поезжай в сельцо Выря под Юрьевом, там ты многое узнаешь.
Только вмешательство Завиды и Глеба предотвратило драку, в которую готова была вступить разъяренная Берислава.
— Что ты словно взбесилась? — подскочила Завида к Анне, пока Глеб удерживал жену. Вкрадчивость, обычно присущая мачехе, враз слетела с нее, будто шелуха. — Мы ведь договаривались не мешать друг другу! Или ты хочешь войны?
Во взглядах, которыми обменивались мачеха и падчерица, теперь уже была откровенная, ничем не сдерживаемая вражда.
— Чего ты добиваешься? — шипящим голосом повторила Завида.
— Я добиваюсь, чтобы ты перестала вредить моему отцу и мне, — заявила Анна. — Но ты не унимаешься. Еще родственничка своего зовешь на подмогу. Так вот, Завида. Если твой злодей Биндюк сюда приедет, я всему Киеву расскажу, что вы с Бериславой — поганые язычницы! А отцу открою глаза на твою тайную связь с великим князем! Хватит терпеть такой позор!