, которые теперь были плотно закрыты. Заметив на берегу первого попавшегося местного жителя — по виду рыбака, — Дмитрий кинулся к нему, чтобы расспросить. Рыбак испуганно отшатнулся от мокрого незнакомца с огромной собакой и уже готов был бежать, но Дмитрий остановил его со словами:
— Не бойся, добрый человек. Я не разбойник и не леший. Ты, видать, тоже принял меня за Быкодера? Я охотился в здешних лесах и заблудился. Потом увидел тех красавиц, хотел с ними поговорить — а они от меня убежали. Кто такие, не знаешь?
— Наверное, они из монастыря, — запинаясь, ответил рыбак. — Говорят, к Троице новых послушниц будут постригать в монахини.
— Понятно, — вздохнул Дмитрий. — Они решили немного повеселиться в последние денечки своей вольной жизни… А как называется этот городок?
— Билгород, господин.
— Далековато я забрался.
Осмотревшись на открытой местности, Дмитрий понял наконец, где он сбился с нужного направления и куда теперь надо идти. Ему снова предстояло перебраться через разломанный мостик, но теперь он уже был осторожен и, проявив чудеса ловкости, оказался на другом берегу. Мокрый, голодный и раздосадованный, он шагал вдоль речки, ругая самого себя: «На дурака всегда приключения найдутся! Сам виноват! Не черти же меня понесли за этими девками гнаться! Эку невидаль нашел! Подумаешь, волосы золотые… богиня, русалка… Скоро эти волосы на пол упадут… и станет она христовой невестой. А ты, дурак, за ней бегал. Только время зря потерял, да еще вымок весь. Она же над тобой и посмеялась вместе с подружками».
Постепенно Дмитрий понял, что досадует он главным образом не из-за потерянного времени, а от мысли, что этакая красота будет упрятана навеки за монастырскими стенами. Может быть, он единственный из мужчин, кому по чистой случайности повезло увидеть юную златовласку во всей ее красе…
Скоро Дмитрий успокоился и, продвигаясь дальше, сам себе сказал: «Не стоит об этой девушке думать. Она, наверное, из бедной крестьянской семьи, темная и неграмотная дикарка. Возможно, сирота, которую из милости взяли в монастырь. А не взяли бы — так вышла б замуж за какого-нибудь мужика, такого же простого и дикого, как и сама. Конечно, девушка она красивая, но для чего она мне? Позабавиться с ней? Нет, грешно обижать эту бедную пугливую сиротку. Полюбить ее? Но за что? За одну красоту? Я заскучаю с ней через неделю. И разве мало я в своих путешествиях встречал красавиц? В Корсуни и Константинополе у меня были образованные и умелые любовницы, среди них даже патрицианки. Но ведь я так и не смог никого по-настоящему полюбить. Любовь — это, наверное, не для такого вечного странника, как я. Мой мир слишком широк, чтобы уместиться в объятиях женщины. Для меня нет на свете пары. А если и есть, так уж, во всяком случае, не среди этих крестьянских девчонок, для которых мир кончается за ближайшим лесом».