Проезжая через ремесленные кварталы, Глеб рассеянно скользил взглядом по мастерским чеканщиков, замочников, плотников и бочаров. Он и не заметил, как оказался близ оврага с глинистыми берегами, где располагался Гончарный конец. Лишь услышав рядом чей-то испуганный возглас, князь вздрогнул и огляделся вокруг. И сразу же глаза его заблестели, и он, выпрямившись в седле, молодцевато подбоченился. Прямо перед ним, у дверей гончарной мастерской, стояла с кувшинами в руках красавица Надежда.
— Ясноцвета! — воскликнул Глеб, наклонясь и заглядывая ей в глаза. — Как же я рад тебя видеть! Бог меня снова свел с тобой, красота ненаглядная.
Девушка растерялась и, запинаясь от волнения, пробормотала:
— Уезжай отсюда поскорей! Вдруг тебя увидит мой отец!..
Но князь, не слушая ее увещеваний, спрыгнул с коня и подошел совсем близко к дочери гончара.
— Уходи, уходи, — твердила Надежда, подняв кувшины, словно заслоняясь ими от Глеба.
— Уйду, если пообещаешь, что сегодня вечером, как появится первая звезда, придешь к Аскольдовой могиле. Там на берегу растет большой дуб, вот под ним я и буду тебя ждать.
— Сегодня не могу, — пролепетала Надежда. — Сегодня батюшка весь вечер будет дома работать, а мне велит сесть за прялку.
— А ты отпросись к подружкам, скажи, что будешь вместе с ними рукодельничать.
— Нет-нет… Непривычно мне родителей обманывать. А ну как проведают?
— Да никто нас с тобой не увидит. Я знаю укромные уголки. И подумай, Ясноцвета ты моя: какая же у тебя будет скучная жизнь, если все будешь делать по указке родителей.
Девушка не отвечала ни «да» ни «нет», только глаза ее растерянно перебегали с Глеба на конец улицы, а потом на раскрытые окна соседней мастерской. Услышав у себя за спиной какой-то звук, она вздрогнула и кинулась в дом. Глеб, вздыхая, снова сел на коня и уже собрался ехать дальше, как вдруг Надежда быстро выглянула в дверь и смущенно кивнула.
Довольный этим неясным обещанием, Глеб двинулся дальше. «Ах, если бы поменять их обликом — Надежду и боярышню Анну…» — мечтал он про себя. Мысль о возможном свидании с дочкой гончара наполняла его радостным предчувствием, а предстоящее тягостное объяснение с боярином отравляло эту радость. Княжич мучительно искал выход из трудного положения: ведь надо было отказаться от Анны так, чтобы не обидеть этим отказом ни Тимофея, ни своего дядю Чудиновича.
Решение пришло внезапно, когда Глеб уже подъезжал к дому боярина Раменского. В одном из окон мелькнул профиль Бериславы, засияли на солнце темно-рыжие волосы.
Нет, он не скажет боярину, что видел его дочь и считает ее уродливой и злобной дурой. Зачем ранить отцовское сердце? Он поступит иначе. Придет к боярину, поклонится ему в ноги и объяснит, что не может жениться на его дочери, потому что полюбил другую девушку. «У Анны при ее достоинствах и знатности будет немало женихов, но мое сердце уже отдано другой», — мысленно произнес Глеб, готовясь к объяснению с боярином. Потом еще придется попросить благословения у Тимофея и Завиды, — ведь этой «другой» являлась Берислава.