— У каждого свои печали, сударь.
Дмитрий почему-то испытывал симпатию и жалость к Надежде, будто она была его сестрой. Чутье подсказывало ему, что нежная душа этой девушки уже опалена огнем запретной страсти.
— Нетрудно догадаться, что за печаль у тебя на сердце, — сказал он, присев напротив Надежды. — Полюбился какой-нибудь добрый молодец? А может — недобрый?
Девушка вздрогнула, словно он проник в ее мысли.
— Так и есть, — продолжал купец. — Кто-то смутил твой покой. Поманило счастье, как мираж, и скрылось…
— Что?.. Какое слово ты сказал?
— Мираж — это когда в пустыне, среди безводных песков, вдруг видишь цветущие деревья, фонтаны, ручьи, белокаменные города… Но все эти прекрасные видения — призраки, обман. И не надо им верить, но так хочется…
Надежда посмотрела на него с удивлением и тихо промолвила:
— Ты странно говоришь, купец. Будто у тебя самого на сердце печаль. И смотришь куда-то, вроде бы сквозь стену.
— Да, верно, сестренка, я сегодня растерян… Это потому, что сомневаюсь, прав ли был, когда отказался от награды… от такой награды…
— И все-то у вас, мужчин, богатства да почести на уме, — разочарованно сказала Надежда. — Я думала, тебя какая-то сердечная тоска тревожит, а ты, выходит, не можешь себе простить, что отказался от боярского приданого. Поди, вернись, еще не поздно получить деньги и высокий чин. — Последние слова Надежда произнесла с презрительной усмешкой.
— Глупая ты еще, сестренка, — укорил ее купец. — Я ведь не о деньгах и почестях говорю. Тут совсем другое. Я, может, сегодня такой случай упустил, какой раз в жизни дается… да и то не каждому. — Дмитрий задумчиво посмотрел куда-то вдаль, за окно. — Но, видно, не моя это судьба. Куда мне, вечному бродяге… Да и ей ничего не надо, кроме служения Богу…
— Кому — ей? — в недоумении спросила девушка.
Но тут вошел гончар и вопрос Надежды остался без ответа. При появлении отца она тотчас отвернулась и выскользнула в сени. Вышата посмотрел ей вслед, вздохнул и обратился к Дмитрию:
— Жаль, что тебе приходится уезжать из Киева. Я был бы рад, чтоб ты у меня в доме погостил подольше. И скажу тебе открыто, купец: лучшего мужа, чем ты, я бы для своей Надежды не пожелал. Если князь тебя простит или, помилуй Господи, преставится по хворости своей — возвращайся к нам.
— Спасибо за гостеприимство, Вышата. — Дмитрий невесело улыбнулся. — Рад быть другом этому дому. А вот в мужья, скажу честно, не гожусь. Другая у меня судьба. Да и у твоей Надежды, по-моему, сердце уже кем-то занято.
— Ох, сударь мой, я и сам этого боюсь. Что-то она в последние дни слишком задумчива стала, даже побледнела лицом. Добро бы полюбился ей хороший человек, а не какой-нибудь вертопрах… вроде этого князя Глеба.