Жена и дочь гончара подали на стол нехитрый, но плотный ужин. Насыщаясь, друзья время от времени поглядывали на юную девушку, что тихо уселась в углу и, не отрываясь, смотрела в маленькое окошко на улицу. Все думали, что она так незаметно держится из-за своей излишней скромности. Только Дмитрий почему-то вдруг догадался, что мысли хорошенькой гончаровны были где-то далеко, — как, впрочем, и его собственные…
После ужина стали обсуждать план побега. Было решено, дождавшись темноты, покинуть город пешком, под видом паломников, но только католических, поскольку их плащи с капюшонами хорошо скрывали лица. Орина отправилась на подворье немецких купцов, где можно было купить подобные одеяния. Из жилища Никифора незаметно была принесена Юрятой сабля Дмитрия, — ибо меч у купца отобрали на боярском дворе. Вышата должен был заранее вывести из города лошадей и ждать беглецов в условленном месте. Верхом «монахи» смогут за ночь отъехать на безопасное расстояние. А дальше, двигаясь вдоль Днепра, будут действовать уже по обстоятельствам. То ли присоединятся к какому- нибудь каравану, то ли сядут на корабль. А не случится такой оказии — значит, сами будут продолжать свой путь. Главное — попасть в Корсунь. Там у Дмитрия и Никифора были знакомые купцы, корабельщики. Да и княжеский гнев вряд ли дотянется за своевольником до самого греческого Херсонеса. Но, чтобы достичь солнечных берегов Тавриды, надо еще преодолеть великую опасную степь, в которой половцы были такими же всесильными пиратами, как турки на морях…
— Скажи, Вышата, а твои соседи не могут нас выдать? — засомневался Никифор. — Все-таки не каждый день сюда, на Гончарный конец, захаживают сразу по три католических монаха.
— Плохо ты меня знаешь, купец, — был ответ. — Я ведь гончар не простой посадский, а вотчинный и работаю для монастырей. Ко мне, бывает, от самого митрополита люди приходят. Неужто, думаешь, мои соседи станут присматриваться, какие рясы на монахах? Нет, в нашем квартале нас никто не выдаст. Главное — удачно выехать из городских ворот. Ну ладно, пора готовить в дорогу лошадей.
Вышата, а с ним Шумило и Никифор вышли во двор. Дмитрий на минуту задержался, подошел к Надежде и попросил у нее матерчатую сумку, чтобы спрятать в нее покрывало Анны. Девушка молча вытянула из сундука в углу полотняный мешочек и так же молча протянула его купцу. Дмитрий поблагодарил и, складывая покрывало, задержался взглядом на грустном личике Надежды.
— Тебя что-то гнетет, красавица? — спросил он сочувственно.
Гончаровна подняла на него большие ореховые глаза и, подавив невольный вздох, сказала: