Бочаров остановил ватагу. Велел вытаскивать байдары на гальку, снимать шкуры. «Как это?» — забеспокоились ватажники. Но Бочаров, понимая, что, обнаруж он хотя бы и малую неуверенность, дело и вовсе пойдет нараскосяк, сказал твердо:
— Пойдем посуху, байдары и груз понесем на себе.
Голос у него был властный, лицо решительное.
Такому возразить трудно. Мужики топтались в недоумении на гальке. Бочаров шагнул к ближней байдаре, ухватился за борт и, оборотившись к стоящему рядом мужику, кивнул:
— Ну, помоги!
Тот, уступая его настойчивости, взялся за борт.
— Раз, — крикнул Бочаров, — два, посунули!
Они вымахнули байдару на гальку.
— Давай! — шумнул капитан ватаге. — Чего стоите?
На берегу обозначилось какое–то движение, и хотя и
не сразу, но мужики все же пошли к байдарам, засуетились, прилаживаясь, как бы половчее вытащить лодьи, и кто–то уже сбросил армяк, помешавший покрепче ухватиться за борт, другой швырнул на гальку шапку.
Большое это дело в ватажной жизни, коли старший не давал унывать и в минуту трудную мог взбодрить, поднять людей, сплотить и заставить впрячься в работу, которая только и спасала от гибели. Бочаров это знал, как знал и то, что старшему, как никому иному, не позволено расслабиться или, хуже того, обмануть ватагу, хотя бы и в малом. И уж вовсе немыслимо сподличать или корысть выказать. Такое было последним делом. Это конец старшинству, за таким ни одна ватага не шла. Люди всегда хотят, чтобы впереди был старшой, о котором мужик, изумленно глаза расширив, скажет:
— Глянь! Во как… То–то же…
Вот этот поведет ватагу. За ним люди и страшное перешагнут.
Шкуры с байдар сняли и, втащив лодьи повыше на прибойную полосу, поставили под ветер, чтобы, обсохнув, они немного полегчали. Черные шпангоуты байдар торчали как обглоданные рыбьи кости. Смотреть на них было невесело, да Бочаров и не давал мужикам оглядываться. Всей ватагой увязывали груз. А в том надо было проявить особую сметку и немало стараний. Груз — то на спинах ватажных дальше шел, и след было так его распределить и уложить, чтобы человеку под ним вольно было шагать. Не давил бы груз спину, не резал плечи, не выматывал человека с первых шагов. Особые держала сплели из ивовых прутьев для тех, кто понесет лодьи. Давнишее то, дедовское было устройство. Сколько устюжане, вологжане с переволоками по рекам ходили? В незапамятные времена лодьи посуху из реки в реку переносили, и для того придумана была ивовая справа. Коза плелась на плечи, что тяжесть байдары на всю спину брала и тем труд тяжкий по перевалу лодей с воду на воду намного облегчала. Об устройстве этом вспомнил капитан и сам же первую ивовую козу сплел. Мужик русский на выдумку ловок, нужда научила горшки обжигать.