Личный секретарь императрицы был настроен благодушно.
— Я полагаю, — сказал он, — что некоторое время спустя государыня займется внутренними делами империи, и мы сделаем следующий шаг в развитии восточных начинаний в желаемом направлении. В нужное время я дам знак.
Однако шли дни, но Безбородко вести не подавал.
К изумлению переселившегося в Саари–сойс двора, императрица после нескольких дней, отданных развлечениям и отдыху, обратилась к предмету неожиданному.
Во время очередного доклада секретаря Екатерина задала вопрос, который сильно удивил и Безбородко, давно привыкшего ничему не удивляться.
— Сколько стоит говядина в Питербурхе? — спросила императрица.
Безбородко неопределенно сложил губы. Он знал, сколько стоит говядина, но хотел предугадать следующий вопрос повелительницы, ему была хорошо известна ее слабость к парадоксам. Екатерина, желая слыть человеком, мыслящим оригинально, время от времени озадачивала свое окружение вопросами, которые ставили в тупик даже и людей, привыкших к придворным неожиданностям.
— Ну, ну, мой друг, — улыбнулась императрица личному секретарю.
Безбородко перебрал в голове возможное продолжение разговора и, не найдя ни малейшей связи между ценой на говядину и чем–либо из упоминавшегося в докладе, ответил:
— Копейка за фунт, ваше величество.
Императрица помолчала.
Безбородко, нагнув голову, ждал фейерверка, который бы еще раз подтвердил необычный образ мыслей самодержицы. Но Екатерина самым обыденным тоном осведомилась:
— А какова цена на говядину в Москве?
Тут уж Безбородко мысленно обозрел не только сегодняшний доклад, но и все последние дворцовые веяния. Этот экскурс определенно свидетельствовал: ничего общего не было между говядиной и всем происходящим при дворе, хотя бы и за минувшие полгода. Безбородко уяснил это твердо, прежде чем назвал цену говядины в Москве.
— Хорошо, мой друг, — сказала императрица, разглядывая, по своему обыкновению, лицо секретаря так, как ежели бы она видела его впервые. Затем распорядилась: — Завтра поутру сообщите мне изменение цены на говядину за последние два года в Питербурхе и Москве. Одновременно я хотела бы знать, по какой цене вывозится мясо из России нашим купечеством через Питербурхский и Архангельский порты.
Ежели бы дворцовый этикет позволял, то секретарь императрицы с удовольствием хлопнул бы сейчас кулаком по лбу. Но это было невозможно, он только мысленно выругал себя за недогадливость, и словами довольно замысловатыми. Чего–чего, а выражений крепких секретарь императрицы знал предостаточно.
В этот же день последовал долго ожидаемый сигнал президенту Коммерц–коллегии. Ввечеру граф Воронцов прибыл в Саари–сойс. В сумерках у подъезда царского дворца, где были отведены апартаменты секретарю императрицы, остановился хорошо известный Питербурху выезд графа. А через несколько минут солдат, стоявший на карауле у подъезда, увидел за окнами апартаментов Безбородко четкие силуэты гостя и хозяина. При свете свечей они, вероятно, что–то заинтересованно обсуждали, прогуливаясь против окон. Солдат отвернулся, отвлеченный звуком пастушьего рожка, нежно и тонко выпевавшего нехитрую песню.