– Тогда расскажите обо все по порядку, – предложила Рейчел. – В то время я была еще совсем молода. Отец не поощрял моего интереса к войне, но я видела сообщения о наших победах на дверцах почтового дилижанса. Помню, они были украшены лентами.
– Вы были тогда молоды? И я тоже был молод, миссис Уикс, я тоже. Меня увлекли сборы и упаковка багажа, а также подготовка коня, и я совсем не думал о сражениях. О том, зачем и куда нас посылают и на что будет похожа эта война. Я и понятия не имел, какой она окажется. Баночки с коралловым зубным порошком[68] и помадой для волос с серебряными крышками, вот на поиски чего я потратил последние дни перед отправкой. Ну не глупость ли? Вот что, по моему суждению, мне было необходимо. Баночка с помадой, да еще с серебряной крышкой. – Он укоризненно покачал головой.
– Так, значит, вы были кавалерийским офицером?
– Да. Ночные бабочки, они появились первыми. Вы верите в приметы, миссис Уикс? В знаки судьбы, я имею в виду? – сказал Джонатан серьезно с блеском отчаяния в глазах, как если бы он мог изменить хоть что-нибудь в прошлом.
– Я… – начала Рейчел, и ей захотелось сказать, что это не так. – Мне не следовало бы этого делать, но иногда я обращаю на них внимание.
«Утром перед моей свадьбой пел дрозд, изливая душу. Глядя прямо на меня, пытаясь предупредить».
– Просвещенные люди называют такие вещи плодом ума слабого и подверженного предрассудкам. Но, возможно, мы просто не до конца понимаем все, что касается нашего мира и нашей жизни. Думаю, на такие знаки следует обращать внимание, – проговорил Джонатан с серьезным видом, сопроводив свои слова кивком. – Так что первой приметой стали ночные бабочки. И вот, пожалуйста, я получил проблемы с ногой. Вы, должно быть, рассмеетесь, узнав, каким образом. В первое лето кампании, в тысяча восемьсот восьмом году, произошло несколько ожесточенных схваток. Сначала мы сражались с французами в Португалии и лишь потом пересекли границу с Испанией. Мы высаживались как герои-победители, намереваясь сказать португальцам, что время их рабства прошло, хотя немало людей и лошадей утонуло, преодолевая линию прибоя, когда мы пытались подвести шлюпки к берегу… Мы несли потери, еще даже не ступив на португальскую землю. Но все равно считали себя непобедимыми. Во время первого марша стояла такая жара, что солдаты падали в походном строю. Помню, как я смотрел на поднимавшееся над ними облако пыли и думал, что все мы в нем задохнемся. Солдаты были зелеными новичками, ослабевшими после морского перехода. Одни из них пошли в армию ради жалованья, другие ради еды, а третьи ради ожидающей их славы, о которой им твердили вербовщики. И я был таким же новичком, как любой из них, хотя являлся офицером и ехал верхом на прекрасном скакуне. Моя первая рана… моей первой раной оказался укус скорпиона.