Последний гитарный аккорд медленно тает в теплом воздухе. Наступает тишина, а я как будто просыпаюсь. Но — именно «как будто», так–то, конечно, нет. Сплю.
И в моем сне на меня смотрят две пары глаз. Одна пара — огромные, темные, зовущие. И другая — светлые, прищуренные и с вызовом. Обладатели этих глаз — внизу, на асфальте, я — наверху, на балконе. Но расстояние между нами вдруг исчезает, и я отчетливо вижу — и бархатную глубину ее взгляда, и льдистый блеск его глаз. И они меня держат, не прерывая наш зрительный контакт — глаз не отвести, с места не сойти.
А потом — плавным неторопливым жестом ее рука взмывает вверх. И тонкие изящные пальцы — вперед–назад, в томном приглашении. Что, это мне? Она зовет меня? Качаю головой — нет, не отказываюсь. В изумлении и попытке проснуться. Втуне.
А вот блондин неожиданно громко щелкает пальцами, совсем не нордическим, а совершенно испанским жестом — и по исполнению, и по экспрессии. Трактовать сие можно однозначно: «Хорош ломаться, спускайся». Ага, легко вам говорить. Ну, хорошо, не говорить, пальцами щелкать.
А потом… Как я спустилась? Понятия не имею. Реальность снов отличается от повседневной реальности иногда весьма чувствительно. Лестница, лифт или спланировала вниз по воздуху — без понятия. Но результат — я тут, рядом с ними. И, знаете, что? Я себя не узнаю!
На мне одето… ну, с левой стороны это еще можно назвать юбкой. Но вот с правой — определенно трусы. Ибо бедро практически полностью обнажено. И бедро… как будто не мое. Загорелое, гладкое.
Что точно, так то, что грудь — моя. Это я могу с уверенностью утверждать, потому что ее можно рассмотреть практически во всех подробностях, за исключением сосков. Иначе говоря, едва прикрыта прозрачной сетчатой тканью с какой–то вышивкой и блестками. Как говорится, не порно, но задорно.
Мое любование собой прерывает безупречно вежливо заданный вопрос:
— Потанцуем?
Голос у блондина под стать его внешности — негромкий и лишен эмоций. Но — попробуй такого ослушаться. Но я пытаюсь. У меня ж ни чувства ритма, ни гибкости, ни грации. Все ноги бедолаге оттопчу.
— Давайте попробуем. Это просто.
От этого голоса, нежного и звенящего, от ее дыхания на моей шее сзади — мгновенный озноб по всему телу. Несмотря на теплоту летнего вечера. И сил сопротивляться сразу же нет.
— Прошу руку сюда.
Идеально выверенным жестом он протягивает руку вперед. И я без малейших колебаний вкладываю свою ладонь в его. Другая рука ложится мне на талию Ладони у него сухие и твердые. А вот у девушки руки — чуть влажные и теплые. И очень нежные. Одной ладонью — тоже мне на талию, другой — накрывает мою ладонь, переплетая пальцы с пальцами блондина. И выдыхает мне на ухо, шевеля волосы на затылке: