— И… что ты собираешься со всем этим делать? — набралась решимости уточнить я. Судя по мрачному настрою мужчины, он вполне мог посчитать подобное проявление слабостью и постараться избавиться от досадной помехи.
— Хотел перебороть, — ещё одно пожатие плечами. — Я не ожидал, что она двусторонняя. Но если нет… перед принятием такого решения стоит для начала в ней разобраться.
— В каком смысле? — нахмурилась я.
— Я же говорю, природа связи бывает разная, её вызывают разные чувства, — проговорил он, по — прежнему не глядя на меня.
А я вдруг безо всякого мазура и передачи эмоций на расстоянии поняла: Сур и сам боится этого разговора или, вероятнее, его результатов. Наверное, не так сильно и отчаянно, как я, но явно ожидает подвоха. Может, ждёт, что я опять, как тогда с симбионтом, начну ругаться и возмущаться произволу?
Или всё дело в этих словах о природе связи? И он просто боится, что наши чувства не совпадут?
— Кхм. Ну, несмотря на некоторые высказывания, воспринимать тебя как второго… или, вернее, уже третьего отца я точно не смогу, — нервно хмыкнула я. — А для дружбы мы мало и слишком поверхностно знакомы. С другой стороны, вот как раз ты меня, по — моему, именно как ребёнка и должен воспринимать. Что не удивительно, я бы на твоём месте думала примерно так же, — предположила, пытаясь за иронией спрятать собственное беспокойство.
Вместо ответа Сургут вдруг легко рассмеялся и, опережая тревожные мысли, одной рукой привлёк меня к себе, крепко обнимая. Прижал мою голову к собственному плечу, и я почувствовала на макушке тепло его дыхания. Озадаченная такой реакцией, я тем не менее обняла его в ответ с искренним удовольствием. И с удивлением почувствовала, что беспокойство начинает отпускать. Мы, кажется, боимся одного и того же, да и стремления наши совпадают, а, значит, буквально обречены найти общий язык.
— Это значит, что ты определился? — не смогла промолчать я.
— Это значит, что я чувствую себя идиотом, — со смешком ответил он.
— Почему? — опешила я от такого вывода.
— Потому что вместо того, чтобы спокойно проанализировать ситуацию, поддался привычке и послушался не разума, а жизненного опыта.
— Сур, ты можешь изъясняться как-нибудь более… понятно? — вздохнула я ему в шею.
— Прости, это профессиональная привычка, — вновь рассмеялся он. — Я имею в виду, что пошёл по простейшему пути, решив, что это — очередной повтор привычного сценария. Не поговорил с тобой, не задумался, что ты — это… ты, а не кто-то другой. Прости.
— Привычный сценарий — это вроде того, что произошло у вас с Элисой? — осторожно уточнила я.