В одно из воскресений мы с Георгием Ивановичем отправились на толкучку покупать валенки. Почему именно с Георгием Ивановичем? В данном случае он играл роль умудренного опытом телохранителя. Аграфена Ивановна высказала неожиданную мысль, что у меня такой вид, «что его и не захочешь, да обманешь». Меня это очень удивило: я даже посмотрел в зеркало — неужели у меня в лице есть нечто такое?
— Ты рядиться умеешь? — спросила она меня.
— Как это «рядиться»? — не понял я.
Аграфена Ивановна пожалела меня и отправила на толкучку в сопровождении телохранителя.
Добраться до толкучки в то время было непросто. Толкучка помещалась на горе, между кирпичной башней и старым кладбищем. И толкучкой она называлась не зря. На утоптанном снегу, твердом и грязном, как асфальт, толклись несколько сот мужчин и женщин. Георгий Иванович критически заметил:
— На базаре два дурака: один продает, другой покупает.
Над толпой висело облако пара и разноголосый говор. Все находились в беспрерывном движении, чтобы «не заколеть».
Георгий Иванович прочел мне популярную лекцию, как легко можно попасться на удочку, приобретая пимы. Встречаются такие прохвосты, которые скатывают пимы на морозе с прибавлением воды, а в тепле такие пимы превращаются в кашу. Чтобы этого не случилось, мы купили за пятьсот рублей подшитые пимы с кожаными задниками.
— Подшитые — куда теплее и уж наверняка без обмана…
Впрочем, на новые у нас не хватило бы денег.
Поздравив меня с покупкой и озорно подмигнув, Георгий Иванович извлек из кармана брюк бутылку портвейна. Портвейн этот он в отсутствие Аграфены Ивановны взял у нее из буфета. План у него был такой: продать бутылку рублей за триста, кое-что добавить и тоже купить валенки. До сих пор он носил резиновые чуни с пришитыми кожаными голяшками.
Чтобы я не мешал ему в коммерческих операциях, он вытащил меня из толпы и поставил на крыльце соседнего дома.
— Стой здесь и никуда не ходи. А то потеряемся… Я мигом.
«Миг» оказался довольно долгий. Я переобулся в только что купленные валенки, покурил, внимательно прочел все объявления на заборе, узнал, что продается суягная коза черной масти и стайка на дрова. Георгия Ивановича все не было. Раза два мелькнул его рыжий малахай из собачьего меха и снова скрылся в толпе.
Потом наконец появился он сам — в руках ни бутылки, ни валенок.
— Пойдем, — кивнул он без лишних слов.
Видя, что он расстроен, я ни о чем не спрашивал.
Только на следующий день Георгий Иванович рассказал мне, что произошло.
Из толпы вынырнули двое парней.
— Чем торгуешь, дед?
Георгий Иванович показал из-под полы горлышко бутылки.