— Пусть Мацуяма еще приезжает, — посоветовал Владику Серега. — Вот и сдерешь.
— Когда ты кончил?
— Вчера ночью.
— А начал?
— Считай, позавчера…
— Обалдеть можно… У тебя все на потоке, что ли?
— Нет. Вот сейчас ничего в голове нет. Берешь?
— Ну да, цену ты теперь себе знаешь… — почесал в бороде Владик. — Хитренький. Ведь меньше чем за двадцать кусов не отдашь?
— Бери как раньше. Тыща — и все.
— Опять? Ломака ты, Сергей Николаевич. Хотя и великий художник.
— Бог с тобой. Сколько сам дашь.
— Пятнадцать. Приплюсую к тем, что за аукцион положены. Так что ты можешь из своего дурацкого клуба уходить и жить на проценты.
— Годится.
— Может, тебе чек выписать? — спросил Владик. — Или так поверишь?
— Поверю.
«Катился бы ты поскорее… — подумал Серега. — Забирай ты его да топай…»
— На, — сказал Серега вслух, — волоки его отсюда…
Полотно опять завязали в старые газеты, как и в прошлый раз. Владик уехал, а Серега запер калитку и опять завалился на кровать. «Кто бы ни пришел, открывать не буду. Даже участковому». Спать он не спал, есть не ел, только глядел в потолок и думал лишь об одном. Надо было найти опору на продолжение жизни. И что он так быстро закончил это самое «Откровение»? Теперь голова совершенно пуста, а рука все лезет к ТТ… Нет, ни к чему хорошему это валяние привести не могло. В клуб сходить, что ли?
Побрился, переоделся и пошел. Был уже вечер, обычный, будничный.
— Добрый вечер, Сергей Николаевич! — поприветствовали его «береты» у входных дверей. Обычно только кивали, дескать, проходи, рабсила, а теперь по отчеству, как заведующего. Иван Федорович попался в фойе навстречу. Слова не сказал про опоздание — только понимающе улыбнулся.
— Решили отдохнуть после трудов праведных? — спросил он совсем без иронии. — Правильно, правильно! КВН прошел блестяще, четвертый цех выиграл, слышали? Оформление всем понравилось. Степанковская, когда узнала, что это ваша работа, даже удивилась: «Да он подвижник! При своей творческой работе находит время…
И так остроумно, со вкусом… Из областной организации СХ вами интересовались. Жаль будет прощаться… — Потом он отвел Серегу в угол зала и понизил голос: — Тут милиция спрашивала о вас, что-нибудь серьезное?
— Они боялись, что со мной что-то случилось. Женщина, с которой я был близок, повесилась…
— Какой ужас! — ахнул Иван Федорович. — Это, как ее… Люся, да?
— Да.
— Печально… Хотя, конечно, я не был о ней особенно высокого мнения. Положа руку на сердце, вы тоже должны признать… Царствие ей небесное, не травмируйте себя. Вы тут совершенно ни при чем. Она была в стельку пьяна, кроме того, как установлено, валялась с мужиками… Извините, но это жизнь…