– Ее не существует. Та девушка была просто иллюзией.
– Неправда. Она здесь, у меня в объятьях. Притворяется кем-то другим, позволяет всякой чуши терзать себя. – Он сжимает меня еще крепче. – Моя прекрасная, восхитительная дикарка. Они все – пыль у твоих ног. Они никто, и не позволяй им до себя добраться. – Слегка отклонившись назад, он улыбается. – Я сам не позволю им.
Ох, Лоренс.
– Как ты им помешаешь, милый мой человек?
В этот миг, пока мы глядим друг на друга, в его зеленых-зеленых глазах отражается понимание, и мне становится ясно, что я обрела друга. Что я уже не одна. Вроде такая простая вещь, но она потрясает меня до глубины души.
– Не забивай этим свою хорошенькую головку. Просто знай, что пока ты находишься под моей защитой, я не позволю кому бы то ни было обижать тебя.
Мои губы начинают дрожать. Кто бы мог подумать, что за суровой личиной Лоренса Ротшильда прячется доброта? Обычно сочувствие отталкивает меня – мне не нужна ничья жалость, – но сегодня я слишком устала, чтобы бороться. Сегодня мне нужно только одно: отдых от моего внутреннего хаоса и утешение, которое дарят мне руки Лоренса.
– Идем. Уложим тебя в кровать. Сегодня был длинный день.
Я киваю. Он снимает пиджак и набрасывает его на мои обнаженные плечи. Наклоняется, берет под коленки и спину и, снова подхватив меня на руки, несет к своей спальне, а я кладу щеку ему на грудь и слушаю биение его сердца.
– Прости за все, что наговорила тебе. Ты этого не заслуживал. – Я поднимаю взгляд на его лицо.
– Не извиняйся. Не надо. А теперь, милая, расскажи, что у тебя с поисками квартиры. Джина говорила, ты сегодня ездила смотреть какие-то варианты. И как, нашла, чем меня разорить? – поддразнивает меня он.
Я отвожу глаза в сторону.
– Нет. Мне ничего не понравилось.
– Обманываешь. Я по глазам вижу. Скажи мне правду, Блэр.
Я уныло улыбаюсь.
– Мне от тебя ничего не скрыть, да?
– Боюсь, что так.
Я трусь щекой о его рубашку, ощущая кожей мягкий шелк галстука.
– И тебе всегда надо, чтобы все было по-твоему?
– Да. Я просто не умею иначе. А теперь я хочу, чтобы ты перестала уклоняться от темы и рассказала мне, что случилось.
Я вздыхаю, внезапно почувствовав себя много старше своих двадцати трех лет.
– Просто навалилось все сразу. Мне точно не место в «Плазе», да еще… – я замолкаю, делаю долгий вдох, – да еще Уильям Доулинг, тот риелтор… Он… он…
Его объятья становятся туже, крепче, сильнее.
– Он что, Блэр?
Я качаю головой, отворачиваюсь.
– Неважно. И говорить не стоит. Я бы предпочла просто обо всем этом забыть.
– Блэр, я в последний раз прошу рассказать, что случилось, и тебе бы лучше послушаться, потому что просить по-хорошему я больше я не стану, – предупреждает он. В его низком голосе появляются опасные нотки.