– Я тоже.
Моя мать опускает глаза на свои руки.
– Прошло столько времени.
– Да. Очень много. – Слова повисают в воздухе вместе со всеми жизнями, прожитыми нами вдали друг от друга. Я думаю о том, помнит ли она, как мы прощались, так же отчетливо, как я сама.
– Боже, где же мои манеры. – Она поднимает голову и печально мне улыбается. – Ты зайдешь?
– Я…
– Пожалуйста, – умоляюще просит она.
***
Когда мне было четырнадцать, я впервые влюбилась. Его звали Брендан, и у него была привычка обливаться туалетной водой Aqua Di Gio. В тот год я обожала Aqua Di Gio. На испанском, пока Брендан сидел передо мной, я закрывала глаза, чуть-чуть подавалась вперед и дышала его ароматом. Я представляла, как он приглашает меня в кино. Как мы идем туда, держась за руки, как покупаем попкорн с газировкой. Как потом, в кинозале, он делает вид, что потягивается – чтобы после закинуть руку мне на плечо. Это была приятная, но несбыточная мечта. Брендан не подозревал о моем существовании. Ему нравилась Пейдж. Каким-то образом Пейдж разнюхала, что Брендан мне нравится, и подговорила его пригласить меня на свидание. С быстро бьющимся сердцем я пришла в кинотеатр. На свое первое свидание с мальчиком. Брендан пришел – но не один. Он был с Пейдж. И боже, они устроили для меня целое представление.
После этого случая я возненавидела запах Aqua Di Gio.
Он стал ассоциироваться у меня с предательством и моим первым любовным крушением, и да, я до сих пор не выношу этот запах.
Пока я иду за мамой в гостиную, наш дом, подобно запаху Aqua Di Gio, облучает меня воспоминаниями – по большей части болезненными. Меня тянет сбежать и забыть, что я сюда приходила.
Но отступать уже поздно.
Я сажусь на диван, который не помню. Оглядываюсь, и мое внимание привлекает фотография с моими родителями. На ней они вместе. И старше, чем были, когда я ушла. Я хмурюсь, а мама, заметив, куда направлен мой взгляд, подходит к рамке и берет ее в руки. Она гладит стекло, пальцы нежно касаются лица моего отца. Я хмурюсь еще сильней. Я что, пропустила что-то? Или нахожусь в параллельной реальности?
Мама – по видимому, заметив у меня на лице замешательство – ставит рамку на место и улыбается грустной улыбкой.
– Я люблю этот снимок.
– Да… вижу, – говорю я, хотя на самом деле хочу спросить, почему.
Мгновение она внимательно изучает меня. Мне хочется заерзать под ее взглядом, но я кое-как перебарываю себя.
– Ты еще красивее, чем мне запомнилось, – мягко шепчет она.
– И тебя это напрягает, мама? – отвечаю я, и каждое мое слово сочится ядом.
Она вздрагивает как от пощечины.