Капитан замолчал и не отводил взгляда от лица Ануш. Эти глаза позволяли себе вольности, и внезапно девушка почувствовала себя уязвимой и испугалась. Почему она решила, что прийти сюда безопасно? Остаться наедине с турецким офицером…
Ануш сделала шаг по направлению к выходу.
– Не так быстро! – Он взял ее за руку. – Откуда ты знаешь мое имя?
– Вы разговаривали с лейтенантом, – ответила Ануш. – Я слышала, как он назвал вас капитан Орфалеа.
– Джахан. Меня зовут Джахан.
Солнце клонилось к закату, и в церкви стало темнеть. Был виден лишь силуэт капитана в ореоле света, льющегося из открытой двери.
– Ты не ходишь на пляж. Я тебя там не видел…
– Вы следите за мной?
– Конечно нет. Я просто переживаю из-за того, что усложнил твою жизнь.
– Она не такая сложная, как танцы с турецким офицером.
Капитан захохотал, запрокинув голову.
– Я действительно поставил тебя в неловкое положение, но выражение твоего лица при этом было таким, что стоило на него посмотреть.
– У нас в деревне все следуют обычаям, капитан. А такого обычая, когда военный флиртует с деревенской девушкой при всех, я не знаю. Особенно если он такой плохой танцор, как вы!
Капитан смущенно улыбнулся.
– Мадемуазель Ануш… Если мне еще когда-либо выпадет честь танцевать с вами, я обещаю, вы заметите мои успехи.
Он отпустил ее руку и позволил девушке выйти наружу.
Дневник доктора Чарльза Стюарта
Мушар Трапезунд 30 апреля 1915 года
Господину Генри Моргентау,
Послу США в Османской империи
Константинополь
Дорогой Генри,
Я очень благодарен тебе за отправку нам посылок для Хетти из Константинополя. Однако, открыв их, мы обнаружили с неким разочарованием, что дамы из Материнского общества Иллинойса сочли необходимым послать нам рукавицы и кашне в эту самую жаркую весну из всех, что я провел здесь.
Семена или даже мизерное количество презренного металла обрадовали бы нас гораздо больше, но, несомненно, зимой мы оценим эти подарки.
В ответ на твой вопрос о здоровье Хетти отвечаю: жаркая погода поспособствовала излечению бронхита, и она выглядит гораздо лучше. В ее школе дела идут хорошо, туда ходят ученики обоих полов в возрасте от шести до пятнадцати лет.
Недавно был назначен турецкий мудир[26], он следит и за процессом образования в школе, и Хетти проводит уроки в его присутствии, он всегда тихонько сидит сзади. Он явно обеспокоен, что дети будут слишком образованны, и поэтому забрал большинство старших мальчиков для работы на железной дороге и в дорожных бригадах. Их бедные матери пришли ко мне, надеясь, что я смогу как-то повлиять на ситуацию, но все мои прошения ничего не дали, я словно бился о глухую стену. Мне говорят, что идет война и все должны вносить свою лепту.