Неподалёку от отца Петра находились гаражи, принадлежащие двум отставным офицерам. По возрасту, они приходились ему ровесниками. У обоих имелись старые чёрные «Волги». Кстати, в обладании именно этой моделью, о которой как о недостижимом счастье мечтали многие, сказывалось представление советских людей о материальном благополучии. В советский период на «Волгах» разъезжало в основном высокое начальство и стукачество, а рядовые обыватели довольствовались более скромными моделями. При либералах же преуспевающая часть населения пересела на иномарки, а менее состоятельная, но не совсем обнищавшая и старшая по возрасту, выбрала мечту юных лет – красавицу «Волгу», хотя последняя есть, в сущности, не что иное, как большой «Москвич». Один из этих бывших военнослужащих в летний период жил на даче, занимаясь по мере сил сельским хозяйством, ибо работать на производстве он был не в состоянии после обширного инфаркта. Об обстоятельствах, при которых подвело его прежде крепкое сердце, отставник Володя неоднократно рассказывал отцу Петру. «Всё началось с того» – вещал он, – «что при Ельцине приняли новый закон, по которому в случае гибели солдата срочной службы тело в цинковом гробу доставлялось домой командиром части, где служил покойник. Под моим командованием было небольшое воинское подразделение, всего в 300 человек. Служил у меня солдатом некто К-ч (офицер называл фамилию известного московского журналиста либерального направления, активно поддержавшего Ельцина и его реформы). Солдат был, прямо сказать, хуже некуда: недисциплинированный, наглый, ленивый, но зная, кто его папаша, я предпочитал с ним не связываться и терпел его наглые выходки. Кое-как отслужил он положенный срок и оставался ему всего один месяц до демобилизации, как вдруг, ночью у меня в изголовье зазвонил телефон и дежурный по части сообщил, что К-ч с двумя дружками ночью выехал из гарнизона на угнанном грузовике и подался в самоволку, во время которой произошла авария, в результате которой двое солдат ранено, а К-ч погиб. В ходе судебного разбирательства была доказана моя невиновность в этом происшествии. Солдат, прикреплённый к данной машине, имел доступ в гараж во всякое время дня и ночи. Он поехал якобы за продуктами на дальний склад, а в кузове тайно провёз своих дружков. В момент аварии за рулём сидел К-ч. Формально меня оправдали, но на деле за всякое чп в вверенном гарнизоне всё равно отвечает командир и на душе у меня скребли кошки, а тут ещё по новому закону тело везти домой к родителям предстояло мне. У дома, где проживал покойник, нас, ожидала враждебно галдевшая толпа. Помните, батюшка, какая кампания против армии поднималась тогда в прессе? Папаша моего солдата много ей способствовал, а тут такой случай! Когда я вылез из кабины автомашины, из толпы вышла женщина средних лет с опухшим лицом и в трауре. Она бросилась ко мне, схватила за грудки и закричала: «Ты! Ты убил моего сына!» Вот тогда и всколыхнулось моё сердце. Я почувствовал резкую боль в груди, но она быстро отступила. Не помню, как я покончил со своими обязанностями и уехал… Когда прибыл домой, жены не застал. Была только дочь. Она стала кормить меня обедом. Я сел за стол и поднёс ко рту ложку борща и… потерял сознание. Очнулся в наркологии с инфарктом».