— Хороший конь! Пр–р–р-роводи!
— Господин есаул, я еще не кончил осмотра! — возмутился врач.,
Губы Богданова скривились в презрительной усмешке:
— Вы, очевидно, полагаете, что мы с вами — на ремонте лошадей для господ офицеров? Вы и так забраковали девять лошадей. Потрудитесь осматривать быстрей!
Богданов встал из–за стола, подошел к рыжей рослой кобылице, подведенной рябоватым улыбающимся парнем.
— Фамилия?
— Бердников Михаил, ваше высокородие.
— Сколько лет?
— Двадцать, ваше высокородие.
— Дурак! Кобыле сколько лет?
— Семь лет, ваше высокородие.
— Так… — есаул беглым взглядом окинул кобылицу. — Проводи! — коротко бросил он парню. Тот поспешно отошел с лошадью в сторону.
Поднимая густое облако пыли, по широкой улице рысью ехали два всадника. Завернув в переулок, они остановились у ворот гринихиной хаты.
— Ты, Ваня, подержи коня, а я пойду в хату, попрошу цебарку коней напоить, — хитро сощурил глаза Андрей, соскакивая на землю.
— Гляди, Андрей, если Гриниха дома, то как бы она тебе вместо цебарки качалкой по потылице не надавала, — сказал Дергач.
Андрей, не слушая приятеля, смело отворил калитку и пошел к хате по смазанной глиной дорожке.
До отправки на фронт оставалось четыре дня, и он твердо решил объясниться с Мариной.
Но то, что казалось ему раньше таким простым, теперь, когда он взялся за щеколду двери, представилось сложным, почти невозможным делом.
«А вдруг, в самом деле, Гриниха дома?» — Андрею захотелось вернуться назад, но стыдно было перед Дергачом, наблюдавшим за каждым его движением. Он с силой нажал на щеколду и переступил порог.
В сенях пахло развешанными на стенах сухими травами, которыми Гриниха лечила скот, а нередко и людей. Земляной пол был тщательно вымазан желтой глиной. В углу за Деревянной перегородкой мычал теленок.
Тихо отворив еще одну дверь, Андрей очутился в кухне. Около стола, напевая вполголоса, стояла Марина. По локоть засучив рукава, она быстро раскатывала тесто в маленькие лепешки. В зале на кирпичном полу сидела с куклой па коленях младшая дочка Гринихи — Анка.
Андрей обрадовался отсутствию Гринихи и хотел сразу приступить к решительному разговору, но вместо того,
гремя шашкой, смущенно сел на лавку и стал доставать кисет. Не отрываясь от теста, Марина спросила:
— Тебе что, Андрейко, мать покликать? Она у Панчихи.
Андрей молчал. Не отвечая на вопрос, он с тревогой
спросил:
— Ты что же, за Николая Бута замуж идешь?
— А хоть бы и так… А тебе что? — В голосе Марины прозвучали незнакомые Андрею нотки смущения.
— Да ничего, я так… В добрый час… Проститься вот заехал — ведь росли сколько годов вместе, а угонят — может, и не увидимся больше… — Андрей помолчал. — А помнишь, Маринка, как мы в поповский сад за яблоками лазили, а поп с ружьем за нами гнался? Ты тогда бежать бросилась, а я на дереве сидел — ох, и страху же набрался! Все думал что он меня увидит и из ружья бахнет.