— Нет, я даже не знала, что он аргентинец.
— Мы тоже этого не знаем.
— А вы, мисс…
— Пожалуйста, не называйте меня мисс… Просто Ирэн. Нет. Я вообще узнала обо всем этом только пару дней назад, и все под такое количество пива, что даже не помню толком имена. И вообще сомневалась, могут ли полицейского звать Эспинозой. Мне почему-то казалось, что это имя больше подходит предсказателю.
— Иногда и мы пытаемся что-то предсказать.
— Извините, инспектор, но до последнего момента я не подозревала, что приду на вашу встречу. Я беспокоюсь, не слишком ли…
— Ну, наша встреча уже почти закончена. Поскольку в этом деле нет ничего, что требовало бы расследования. Предполагаемого аргентинца нельзя обвинить за то, что он что-то сказал. Ведь он никого не принуждал силком его слушать. И согласно тому, что показали вы оба, он держался ровно и выглядел респектабельно. Так какое обвинение я могу ему предъявить? — спросил комиссар и посмотрел прямо на Габриэла. — Получается, что единственный человек, которого можно будет в чем-то обвинить, — конечно, в случае если преступление все-таки совершится, — это ты сам.
Лицо Габриэла застыло, словно маска, взгляд остекленел — казалось, будто он впал в прострацию.
— Инспектор, мой друг очень впечатлителен! — поспешила разрядить обстановку Ольга. — Он не может работать, он ни с кем не разговаривает на работе, выглядит совсем больным… Это верно, что предсказатель был вежлив и дружелюбен, я там была, но я должна сказать, что он шокировал и меня, и всех наших друзей… Правда, никто не воспринял это предсказание всерьез, может быть, потому, что никому не хотелось думать на такую ужасную тему. Я догадывалась, что Габриэл все это воспринял не так, как остальные, но в конце концов ведь и предсказание было о нем.
— Полностью понимаю вашу точку зрения. Но мне бы хотелось, чтобы и вы поняли меня. Я комиссар полиции. Человеческое воображение вне моей юрисдикции. И у меня нет ни одного факта, на основе которого я мог бы начать расследование. По крайней мере до тех пор, пока этот человек, к примеру, не войдет в контакт с Габриэлом и не потребует с него денег за то, что «снимет» это пророчество… На сегодня единственная конкретная вещь, которую мы имеем, это психологическое воздействие, которое предсказание оказало на Габриэла. Точно так же действуют и уличные проповедники, грозящие людям адским пламенем, и правдивость их пророчеств столь же сомнительна. Что же до возможности того, что Габриэл кого-нибудь убьет, то здесь все зависит от того, желает ли он подтвердить прорицание этого предсказателя или не желает.